Когда Джек открывал дверь, у него дрожали руки. На душе было скверно, во рту пересохло. В плечо отдавало тупой болью, но он не замечал этого. Сердце болело куда сильнее.
— Нужно надраться, — пробормотал он, убеждая себя, что это поможет.
Конечно, поможет. К тому времени, когда придется возвращаться домой, ему полегчает. Не нужно будет вспоминать, как вспыхнула Дженни, когда он собирался переспать с пышногрудой блондинкой. Он не станет думать о том, какую боль причинил ей. Он возьмет себя в руки, забудет ее и притворится свободным и счастливым.
Он не станет всиоминать, как сладко держать ее в объятиях и любить ее. Не будет думать о том, как хочет ее, как тоскует по ней.
Вся жизнь лежит перед ним. Он должен взять от нее все, пользоваться моментом, не упускать своего. Он будет делать то, что должен, и никто не посмеет посягнуть на его свободу.
Отель «Эль-Энканто» стоял на холме, нависавшем над Санта-Барбарой, и вид отсюда открывался великолепный. Уютный столик на двоих был покрыт хрустящей льняной скатертью. Говард накрыл своей ладонью изящную ручку Дженни.
— Я рад, что ты пришла. — Маккормик изобразил понимающую улыбку.
Зал был пышный: потолки с лепниной, кресла с шелковой обивкой в зеленую полоску, серебро, хрусталь, фарфор и свежие цветы в вазе. Здесь он чувствовал себя непринужденно: дорогие рестораны давали Говарду повод еще раз ощутить свое богатство.
— Сегодня вечером мне было так одиноко, Говард! Я рада, что ты позвонил.
Маккормик поднес ее руку к губам.
— У тебя утомленный вид, Дженни. Я знаю, тебе пришлось нелегко. Как твои кошмары? Уснуть удается?
Она вяло улыбнулась:
— Как ни странно, до последнего времени я вообще не видела никаких снов. Был один человек… который сумел помочь мне.
— Ты имеешь в виду Бреннена? — Ему было непри-ятно произносить это имя, но теперь Джек ушел из жизни Дженни. Кроме того, Говард пригласил ее на обед еще и в надежде кое-что разузнать…
— Я любила его, Говард. Помоги мне Боже, я не желала этого, но так вышло.
— Я предупреждал тебя, Дженни. Мне так не хотелось, чтобы тебе было больно.
— Знаю. Я должна была послушаться. Будем надеяться, что теперь я поумнела.
— Ты выходила с ним в море. Догадываюсь, что с тех пор вы не виделись.
Она кивнула. Дженни была усталой и бледной, но нежность и деликатность, которые так привлекали Говарда, по-прежнему оставались при ней.
— Плавание было замечательное! Я чудесно проводила время… пока Джека не ранили.
— Ты знаешь, что я не имел никакого отношения к его несчастью. Конечно, он пытался убедить тебя, будто я приложил к этому руку, но он не прав.