Принцесса не знала, как расценить произведенную Арманом перестановку, и на всякий случай сделала вид, что ничего не заметила. Не оглядываясь уже на Армана, она продолжала задумчиво подкладывать дрова, так что скоро камин был завален доверху и огонь начал задыхаться под невыносимым грузом.
Арман молчал. Принцесса занервничала и принялась дуть в камин, чтобы исправить свою неловкость. Поднялась пыль. Юта прервалась, чтобы чихнуть и протереть засоренные пеплом глаза.
— А ты смелая девчонка, оказывается, — заметил Арман.
Юта опасливо уставилась на него одним глазом — второй приходилось ожесточенно тереть кулаком:
— Почему смелая?
Арман разглядывал теперь ее руки с обломанными ногтями. Ей, наверное, нелегко было управиться со всей связкой. Но какова бесстыдница! Смотрит на него покрасневшими от пепла, но совершенно смиренными глазами, а ведь весь день провела, нарушая его запреты!
Арман не выдержал и хмыкнул. Юта удивилась:
— Ты чего смеешься?
Некоторое время они смотрели друг на друга, и Юта почему-то смутилась.
— Садись-ка, — Арман указал Юте на кресло.
Юта вытерла руки о хламиду, поднялась, бочком обошла Армана и попыталась передвинуть тяжелое кресло туда, где оно стояло до вмешательства Армана. Увы, это было ей явно не под силу.
Некоторое время тишина нарушалась только пыхтением принцессы да потрескиванием огня, с трудом пробивавшегося сквозь воздвигнутую ею пирамиду из дров. Потом Юта сдалась.
— Устала? — спросил Арман, когда она, опять-таки бочком, влезла в кресло и отодвинулась в дальний его угол.
Она не ответила.
Волосы ее, подросшие за время заточения и небрежно сплетенные на спине в некое подобие косы, спереди растрепались и прикрывали лицо, так что вся принцессина прическа напоминала сейчас диковинный рыцарский шлем с забралом и щитками по бокам. Из прорези шлема глядели два смущенных, но и насмешливых глаза.
— Тебе не скучно? — спросил Арман.
Юта, никак не ожидавшая такого вопроса, заерзала:
— Скучно?
— Ты, верно, не привыкла к одиночеству, живя во дворце?
Юта пытливо на него уставилась — знает или нет? Арман умело изобразил чистосердечное неведение, и Юта успокоилась. Усмехнулась, посмотрела искоса. Шлем качнулся.
— Это спрашиваешь ты? Ты, пребывающий в одиночестве целую жизнь?
— Я — другое дело…
Он хотел продолжить, но она, конечно, бесцеремонно перебила:
— Почему?
Тут и Арману настало время смутиться.
— Почему ты — другое дело? — продолжала принцесса. — Где сказано, что драконы должны жить в одиночестве?.. Послушай, отодвинь кресло. Я не могу разговаривать вот так — нос к носу.