– На моем автоответчике было сообщение от Мариллы, – пробормотал он, не глядя на Уитни.
– Да, мне звонил Эдмунд Максвелл. День слушания назначен на…
– Тринадцатое июля следующего года.
– Я отметила дату в своем календарике. – Уитни уставилась на его широкие плечи, загипнотизированная зрелищем пропотевшей рубашки, прилипшей к твердым мускулам его тела. – Это будет пятница.
– Пятница, тринадцатое. – Он взъерошил темные волосенки Троя. – Символично.
Уитни отчаянно захотелось тем же жестом взъерошить волосы Люка.
– Ты приглядишь за сыном? Я хочу спуститься вниз и накрыть стол во дворе.
– Конечно.
Девушка направилась к двери.
– Мы с ним пойдем в ванную, и он посмотрит, как папа быстренько примет душ.
Уитни чуть не споткнулась, невольно представив обнаженного Люка в душевой кабинке. Что за чудесное зрелище это должно быть!
Она не сообразила, что Люк идет следом за ней, пока Трой не дернул ее за волосы. Сильно.
– Ай! – Вскрикнув, она обернулась и чуть не столкнулась с Люком, несущим на закорках сынишку. Она попыталась отцепить маленькие пальчики от своих кудрей, но Трой явно не желал разжимать ладошку.
– Дай-ка я, – пробормотал Люк.
Он протянул руку, чтобы помочь ей, и в момент освобождения их пальцы сплелись вместе. Разряд электричества, проскочивший между ними, был настолько силен, что Уитни вздрогнула. А возможно, это вовсе не электричество, а искра страсти заставила кожу ее руки покрыться мелкими мурашками… Искра, блеснувшая еще ярче, когда Люк, с шумом втянув в себя воздух, крепче сжал ее пальцы своими и приложил ее руку к своей щеке.
Уитни широко раскрыла глаза… и почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног.
Желание – горячее и безумное – закипало у нее глубоко внутри. И когда он еще крепче сжал ее пальцы, это кипение превратилось в страшную потребность, стучащую у нее в висках… потребность, тут же вышедшую из-под ее контроля, стоило Люку прижаться ртом к ее губам.
Его поцелуй был так требователен, а вкус так сладок… От Люка шел запах виноградников и земли, солнечного света и мускуса… и это сочетание делало его совершенно неотразимым. С легким стоном Уитни положила другую руку ему на плечо… и, почувствовав жар, идущий от него, и стук его сердца под джинсовой рубашкой, потеряла голову.
Он не спешил. Она тоже. Она была бы счастлива, если бы поцелуй длился целую вечность.
И, наверно, так бы оно и было, если бы звонок в дверь не нарушил тишины дома.
Сначала Люк никак не отреагировал на громкий звенящий звук, только поцелуй его стал еще глубже и требовательнее, словно он пытался проникнуть в ее самую сокровенную глубину. И только когда она издала протестующий звук и попыталась с силой оттолкнуть его, Люк наконец ее отпустил.