Слова священника вывели Аманду-Джейн из оцепенения, в которое она погрузилась в надежде безболезненно пережить церемонию. Харлей Ребел? Она быстро взглянула на Реба. Она не ослышалась. Господи! Выходит замуж за мужчину, которого назвали в честь мотоцикла! А вдруг это свято хранимая традиция семьи Браун? Страшно себе представить, какое имя будет выбрано для их будущего ребенка! Наверное, Кавасаки, или Ямаха, или еще что-нибудь похуже.
– Харлей и Аманда-Джейн, я объявляю вас мужем и женой. Теперь можете поцеловаться.
Когда слова священника эхом отозвались в его голове, Реб постарался убедить себя, что поцелуй – всего лишь неотъемлемая часть церемонии. Он не имеет ничего общего с возможностью реализовать то желание, которое ему приходится сдерживать каждую ночь, лежа рядом с Амандой-Джейн. Сейчас они стояли перед лицом Бога и половиной населения Воганслэндинга. Сейчас не время и не место давать волю эмоциям. Во всяком случае, Реб так думал, пока его руки не накрыли обнаженные плечи Аманды-Джейн, а ее карие глаза, озаренные вспышкой страсти, не взглянули на него.
Лишь несколько секунд спустя до сознания Реба, наконец, дошла вся важность того обета, который они с Амандой-Джейн только что дали. «В богатстве и в бедности, в болезни и в здравии, в радости и в горе…»
Та часть клятвы, которая касалась бедности и богатства, вселила в него ужас. Пройдет три года, и, Аманда-Джейн снова станет богатой. Слишком богатой, чтобы нуждаться в нем. Конечно, он и раньше знал, что такое произойдет. Но дело в том, что до сегодняшнего дня его это не беспокоило. Однако теперь, стоило ему хоть на секунду представить, что он может ее потерять… У него возникло страшное чувство несправедливости, как будто судьба отбросила его на задний план.
Аманда-Джейн покраснела от негодования, когда явное нежелание Реба целовать ее вызвало более чем бурную реакцию в той части церкви, где сидели гости со стороны жениха. Оттуда послышалось улюлюканье. Впервые ее гордость была публично растоптана. Только правила этикета не позволили ей сказать: «Придурок, разве похоже, что у меня слюнки текут от желания поцеловать тебя?»
Ситуация становилась смехотворной. Еще немного, и ей будет уготована участь жить среди городских плебеев. Нужно было спасать положение. Она неуверенно улыбнулась и, сделав шаг вперед, положила руки на грудь Реба. В ответ послышались свист и одобрительные возгласы. Священнику пришлось откашляться, чтобы напомнить разбушевавшимся прихожанам, где они находятся. Стараясь не обращать внимания на внутреннюю дрожь, Аманда-Джейн приподнялась на цыпочки. Ее лицо оказалось всего в нескольких дюймах от лица Реба, и она быстро прошептала: «Слушай, лучше поцелуй меня. Твои друзья уже на грани бунта».