– Тебя послушать, так она прямо какая-то рыночная торговка.
– Тебе обязательно выражаться так грубо? Мне нравится это дитя. Правда нравится. Но она своевольна и упряма. Она притащила грызуна в качестве домашнего зверька для Эдисон. Грызуна, представляешь? Я этого не потерплю. Я выбросила его из детской. А потом вынуждена была выслушать истерику Элисон.
Ричард сдержал смех, но ничего не сказал. Гораздо разумнее дать Рейчел выдохнуться, как грозе. Тогда она оставит его в покое, по крайней мере, на несколько часов.
Он устал, тело его болело от долгих часов в седле и нескончаемого желания.
«Я люблю тебя». Эти ласковые слова вернулись, чтобы терзать его, как терзали каждую секунду каждого дня с тех пор, как Ли простонала их на вершине наслаждения. Он все еще видел ее глаза, потемневшие от желания, янтарные прожилки, поблескивающие в свете камина. Все еще чувствовал ее тело, трепещущее под ним, руки, обнимающие его, ноги, обпивающие за талию, приглашающие, влекущие его глубже, ближе к опасности.
Когда самая долгая, самая эмоционально опустошающая кульминация вдребезги разбила его чувства, рассудок, самоконтроль, на Ричарда обрушилось осознание истинных масштабов опасности.
Ли небезразлична ему, глубоко небезразлична. Она затрагивает чувства, которые он не желает испытывать, возрождает надежды и мечты на будущее, по которому он не желает томиться, в возможность которого даже не верит. Она представляет угрозу его старательному самообладанию, на котором он заново построил свою жизнь после смерти Эрика. Дистанции, которую он удерживал по отношению к окружающему миру.
Безопасности его ожесточившегося сердца.
Ричард не мог позволить этому случиться, поэтому отверг те чудесные слова. Самым жестоким из способов, которые только можно представить. Она такая юная, такая доверчивая, щедрая и полная надежд. Для нее так естественно вообразить себя влюбленной в своего мужа, а что же сделал он?
Он разжевал ее слова и выплюнул их ей в лицо.
Боже, какая же он скотина! Как мог он быть таким жестоким? Разве не мог он найти лучшее время и место, чтобы разрушить ее мечты? Вкус стыда во рту был неприятен, и никакое количество виски не в состоянии смыть его.
Судорога стискивала внутренности всякий раз, когда Ричард вспоминал ее прекрасное лицо, вначале освещенное страстью и надеждой на будущее, которого он никогда не сможет ей дать, а затем быстро превратившееся в тень и боль, когда он лишил ее иллюзий.
«Я люблю тебя». Как же эти слова до сих пор терзают его!
Рейчел не собиралась отступать.
– Она подрывает мой авторитет у челяди, распределяет обязанности слуг и планирует меню, даже не спросив меня.