– Зачем ты свернул с автострады? Мы только что проехали указатель, где было написано, что в Лас-Вегас нужно ехать прямо. Черт, куда ты меня везёшь? Здесь так темно и страшно. Анджей усмехнулся.
– Здесь не может быть страшно – здесь нет этих двуногих тварей, которые тянутся друг к другу и к свету. – Он уверенно крутил баранку. Свет фар выхватывал узкую заброшенную дорогу с остатками вдавленной в грунт щебенки. – Мне известен самый короткий путь. Зачем ехать в объезд, если можно прямо?
– Но почему другие едут по автостраде? – не унималась девица. – Они глупее тебя, что ли?
– Этого я не знаю. Зато я знаю, что они наивнее меня. Правда, глупость и наивность суть синонимы, разделенные между собой временем. Но в наш век фактор времени особой роли не играет.
– Снова ты за старое, папуля. – Девица откинулась на спинку сиденья. – Ладно, черт с тобой. Если бы ты хотел меня кокнуть, ты бы сделал это еще до ужина, потому что глупо кормить и поить того, кого собираешься отправить на тот свет. Трахать ты меня, судя по всему, не намерен. Значит, я могу спокойно поспать.
– Мудро. – Анджей включил приемник и, пошарив по шкале настройки, набрел на станцию, транслирующую классическую музыку. Передавали Шестую симфонию Чайковского. Ту самую, в которой романтический герой, с детства бросивший вызов судьбе, отдавался наконец в ее цепкие руки.
– Давно пора было это сделать, – говорил Анджей, обращаясь к музыке. – Поиски идеала обычно приводят тебя в самое грязное место, то есть в нужник с отходами духовной и интеллектуальной деятельности. Он расположен на неприступной заоблачной вершине, и путь к нему тернист. Одолевая его, ты оставляешь на колючках лохмотья своей души, но ты чувствуешь себя счастливым оттого, что впереди сияет вершина и ее свет становится все ближе и ближе.
Анджей замолчал, вслушиваясь в обманчиво прекрасные звуки «темы мечты» из первой части симфонии. Он горько усмехнулся тому, что его истерзанная в клочья душа все еще готова откликнуться на ее безумный зов.
– Но сил уже нет, – сказал он вслух, когда «тему мечты» заглушило злобное ворчание контрабасов и валторн. – И слава Богу. Тем более, высота взята, вершина покорена, и взору героя открылись прекрасные заоблачные дали.
Свет фар выхватил из темноты застывший посреди дороги красный «феррари». Дальше начиналось частное владение, о чем уведомлял указатель с табличкой. Анджей резко нажал на педаль тормоза. Девица сонно ругнулась.