Сотрудник Литературного музея Лева Шилов подготовил и исполнял замечательные программы о жизни и трагических судьбах Ахматовой, Цветаевой, Пастернака. В начале восьмидесятых он приготовил большую программу о Булате Окуджаве. Премьера этого моноспектакля была на Гауе.
– Первый раз мне предстоит говорить о живом поэте в его присутствии, – волновался Шилов.
– Ничего, это легко исправить, – меланхолично утешил его Гердт…
Особый жанр составляли рассказы со слайдами о путешествиях ученых во всевозможные экзотические страны – Сейшельские острова, Заир, Остров Пасхи… Для меня, невыездной, любая страна дальше Малаховки была вполне экзотической, и я очень любила эти рассказы-показы, этакий «клуб фотопутешествий», хотя и завидовала отчаянно. Рассказчики соревновались в фотографическом искусстве и эрудиции. Некоторые не могли остановиться, пока не продемонстрируют всю коллекцию слайдов, включая испорченные.
Наконец, концерты. Это было особое счастье. Живьем, в двух шагах от вас, в иллюзорной доступности пел свои песни и доверительно разговаривал с вами бог Гауи – Булат Окуджава. Читал стихи и рассказывал свои волшебные байки Гердт. Совсем другие, не экранные, не утвержденные Главлитом песни распевали Никитины. И все это на дистанции в три недели!
Но кульминацией развлекательной программы в конце смены, должен был стать капустник. Он изрядно отравлял мое существование. Судите сами: его надо было сделать так, чтобы расхохотался Гердт (его неподражаемый смех был моей высшей наградой), чтобы улыбнулся Окуджава, чтобы развеселилась публика и чтобы после этого на тебя не написали донос. А доносы писали: как и повсюду в стране, «сообщающие сосуды» соединяли нашу лесную базу с другими Органами. После первого организованного мною на Гауе капустника нас (всю семью) на следующий год не пустили на базу. Кто-то «стукнул» в правление Дома ученых (и не только туда), что я организовала на базе аполитичное действо. Впрочем, через год нас простили и дали путевки. И, конечно, я снова была «министром культуры» и делала новый капустник. После него, чествуя режиссера в узком застолье, Гердт произнес следующий тост:
– Хочу сказать, как мы рады, что в этом году с нами опять Наташа и Володя, и как нам жаль, что в будущем году их опять с нами не будет!
Моего мужа Володю Гердт называл страстотерпцем.
По молчаливому соглашению, профессионалы в капустниках участия не принимали – им отводилась роль благодарных зрителей. Из этого правила было несколько исключений. Во-первых, капустник всегда спасали безотказные Никитины – правда, в ту пору они официально еще не считались профессионалами и работали в академических научно-исследовательских институтах обыкновенными кандидатами физических наук. О втором исключении я сейчас расскажу.