Услышав ее мягкий нежный голос, Эдвард прогремел в трубку:
– Ты требуешь развода? Ты его получишь. Я начну процесс завтра.
Она не отвечала. Он слишком хорошо знал, что опека над Джонни ее слабое место.
– И еще вот что, – добавил Гонсалес, не подозревая, что Джулия тихо плачет. – Я собираюсь добиваться полной опеки над сыном. Ты сможешь посещать его… если я позволю. И не пытайся идти против меня, потому что в таком случае ты не увидишь мальчика, пока ему не исполнится восемнадцать лет!
Ошеломленная, Джулия выдохнула:
– Эд… ты не можешь! Я единственная мать, которую он знает. Мы так любим друг друга!
Его ответ был жестоким:
– Я его отец, а ты только тетя. Я имею больше прав на сына.
Вечером ей позвонил Руис и сообщил:
– Во вторник мы идем в суд округа давать показания против администрации Ватерхауса. Несколько работников согласились выступить с нами. Мы просим тебя тоже дать показания. Ты могла бы стать очень ценным свидетелем.
Джулия была более чем согласна выступить в суде. Она только не хотела сталкиваться с Эдвардом и больше всего боялась выдать свои чувства.
– Думаю, ты уже слышал, что происходит между мной и Гонсалесом, – без колебаний сказала она. – Полагаю, ты даже мог предсказать, что это случится. Но как бы то ни было, я хочу помочь процессу над администрацией плантации. Однако ты должен обещать мне, что Эдвард не будет выяснять со мной отношения.
– Как я могу это обещать? – запротестовал Фернандо. – Он мне не подчиняется.
– Можешь сказать ему, что это цена моих показаний.
– Говоришь, ты не хочешь выяснять отношения. Что ж, это не мое дело… – Фернандо помедлил, – но я считаю, что стоит дать Эдварду еще шанс, ты действительно небезразлична ему.
Как хотелось бы верить этому! – подумала Джулия, с трудом удерживая слезы, но вовремя вспомнила, как он произнес во сне имя ее сестры…
– Ты знал мою сестру? – вырвалось у нее.
В телефонной трубке ненадолго установилась тишина.
– Да, я знал ее, – почти с сожалением ответил Руис.
Тогда ты помнишь, как сильно Эдвард любил ее, заметила про себя Джулия.
– Возможно, я могла бы дать ему этот шанс, если бы встретила его первой, – сказала она вслух и быстро добавила: – Увидимся во вторник.
К вечеру понедельника гнев Эдварда на жену прошел, остались только тоска и одиночество.
Будто отняли часть меня самого, думал он. Я всегда был любимцем женщин и убежденным холостяком, но теперь, кажется, не могу жить без Джулии и Джонни. Конечно, я могу забрать ребенка через суд. Сейчас отцы имеют равные права с матерями. Все дело в том, что эта победа не принесет мне радости, потому что еще мне нужна Джулия… очень нужна, черт возьми, нужны ее улыбка, нежные поцелуи, объятия.