И в самом деле, Николай не замечал, что лодка шла как-то неуверенно, сворачивая ток одному, то к другому берегу. Молча отодвинувшись от руля, он уступил место Глушицкому.
– Значит, не ошибся я, – продолжал Глушицкий, уверенно направляя лодку вперед. – Рифмуем! Сладчайшее и приятнейшее занятие. Это, кажется, Ломоносов сказал?
– Совсем и не Ломоносов, а Тредиаковский.
– Пожалуй, Тредиаковский!.. Забавный был пиит. Как это у него: чудище обло, озорно, стозевно и лаяй…
– Эй, Никола, подтягивай! – крикнул Мишка и весело затянул:
Вниз по матушке по Волге, по Во-о-о-лге!..
Голос у него не особенно звучный, надтреснутый, с хрипотцой. Но Николай с удовольствием слушал его и сам тихонько подпевал.
Город остался позади. Впереди зачернели прокопченные, похожие на сараи фабричные корпуса Большой мануфактуры. Это была глухая окраина.
– Как? Отдохнем? – спросил Златоустовский.
Николай согласно мотнул головой. Лодка повернула к берегу.
До чего славно лежать на мягкой, тонко пахнущей полынью траве, забросив руки за голову и мечтательно закрыв глаза! Часто трепеща крылышками и звеня, как колокольчик, поднимался к небу жаворонок. Радостна его песня, чудесна!
«Почему говорят, что ласточки делают весну? – думал Николай. – Нет, ее жаворонки делают. Они прилетают куда раньше ласточек. Еще и снегу по колено, еще только первые проталинки появляются на взгорьях, а жаворонки уже звенят, звенят, звенят. Выйдешь в поле – заслушаешься.
А вот и грачи кричат на пашне. Милые, милые грачишки! Как живете? Не из Грешнева ли вы? Ах, как там хорошо сейчас! И зачем вам этот неприветливый город?»
Где-то квакнула лягушка, прислушалась, не отзовется ли кто, еще раз квакнула – видно, нет желающих участвовать в концерте! – и стихла.
– Здравствуй, здравствуй, любезная! – заговорил вдруг Мишка. Но он не к лягушке обращался, он вытащил из кармана брюк бутылку и чмокнул ее губами. – Дорого яичко к светлому празднику. Ха-ха-ха! – В руке его блеснула серебряная стопка.
– Ну-ка, покажи, пожалуйста! – попросил Николай. – Да не бойся!
Златоустовский с неохотой отдал плоскую, темно-зеленоватого цвета бутылку:
– Настоящая! Понюхай!
Быстро поднявшись, Николай с силой размахнулся и бросил бутылку высоко вверх. Она сверкнула на солнце, закувыркалась в воздухе, описала полукруг и звучно шлепнулась в реку. Только брызги полетели. Никто даже ахнуть не успел.
Мишка рванулся было за ней. Но бутылка уже исчезла под водой. Тогда он ухватил Николая за ворот:
– Ты что? Потешаться вздумал? Это для кого я заботился? Для вас, дружков… А ты?… Эх!..