Окончательно смутившись, Николай протянул тетрадь и тихо сказал:
– Пожалуйста, передайте Ивану Семеновичу. И пожелайте ему доброго здоровья. А мне разрешите зайти в другое время.
– Погодите минуточку! – остановила его старушка. – Он ведь что-то вам приготовил. Сейчас, сейчас. – Через минуту она вынесла небольшую, в голубой обложке книгу.
– С утра приготовил, пока не свалился, – словно в чем-то оправдываясь, говорила старушка, – а теперь вот головы не поднимает…
Поблагодарив, Николай быстро зашагал в сторону Стрелки. И вот он снова на любимом своем месте. Багровое солнце опустилось к горизонту. Оно казалось теперь не круглым, как шар, а каким-то сплющенным, вытянувшимся, расплывающимся, как бесформенная огненная масса. Глядеть на него было уже не больно, не слезило, не резало глаза.
Когда отмелькали последние искорки утомленного за день светила, Николай поднес к глазам книгу и увидел на обложке: «Владимир Бенедиктов. Стихотворения».
Бенедиктов! Что-то не доводилось слышать такой фамилии. Интересно, о чем он пишет? Открыв наугад страницу, Николай прочел:
Пиши, поэт, слагай для милой девы
Симфонии сердечные свои!
Переливай в гремучие напевы
Несчастный жар страдающей любви.
Чтоб выразить отчаянные муки,
Чтоб весь твой огнь в словах твоих изник, —
Изобретай неслыханные звуки,
Выдумывай неведомый язык!..
– А ведь здорово! – восхитился Николай. – Переливать в гремучие напевы несчастный жар страдающей любви… Изобретать неслыханные звуки. Ловко!
Ах, как жалко, что не удалось ему побеседовать с Иваном Семеновичем. А еще жальче его самого. Бедный! Ему бы поскорее на юг. Деньги? У Николая есть немного. Надо еще с Мишкой поговорить. И другие, конечно, не откажутся помочь. Ивана Семеновича все любят. Он славный. Не то, что Мартын. Того никто бы не пожалел, если бы его забрала хвороба. Даже обрадовались бы, наверно…
Начитавшись в этот вечер Бенедиктова, Николай за один присест сочинил стихотворение о чудной красавице, о ее черных, жгучих очах и пленительном взоре. Получилось, как будто, не так уж плохо. Но все-таки стихотворение ему не нравилось. Чего-то в нем не хватало, а чего – Николай так и не мог понять.
…Оплачем наши прошедшие мечтательные радости, погорюем о настоящем, заглянем в будущее.
Из письма Н. Некрасова сестре
Чуть свет кто-то постучал в окно. Кровать Николая стояла рядом, и он, проснувшись прильнул к стеклу.
За пыльным окном смутно мелькало лицо Мишки. Ему ничего не стоило, дылде эдакому, дотянуться до подоконника. Николай открыл форточку и услышал Мишкин голос: