Страшно Коле. Кажется ему, что бородатый царь густых лесов где-то рядом. Это его холодное дыхание доносится от окна.
Хлопнула дверь, и в комнату ввалился отец. Вздрогнув от неожиданности, Коля быстро поднялся с места, испуганно пролепетав:
– Добрый день, папенька!..
– А-а! Здравствуй, пострел! – добродушно забасил отец и поставил на камин шкатулку.
– Чем мы занимаемся? Читаем? Смотри, глаза испортишь.
Он грузно опустился в кресло, сладко потянулся, зевнул и каким-то необычным, воркующим голосом произнес:
– Подойди ко мне! Да поближе. Не бойся, я не кусаюсь.
Отец опустил руку в карман и вынул блестящий игрушечный пистолет. Он из вороненого металла, совсем как настоящий.
– Спасибо, папочка! – поцеловал Коля отца в колючую щеку.
Подарок ему нравился. У него никогда не было такого чудесного пистолета.
– А теперь садись со мной рядом, – продолжал отец, подкручивая усы. – Беседовать с тобой хочу.
Вот это уж мало радует. Кто его знает, о чем отец будет беседовать. Не рассердился бы, как всегда.
А тот выгреб из камина круглый, отливающий золотом уголек и щипчиками положил его в трубку с длинным янтарным мундштуком. Глубоко затянувшись табачным дымом и полуобняв сына левой рукой, он лениво спросил:
– Ну, так что ты там читаешь? О чем?
– Про лесного царя, – чуть слышно ответил Коля.
– Так, значит, про царя? Это хорошо. А кто сочинил?
– Жуковский, папенька.
– Дай-ка, книжку, – потребовал отец. Внимательно посмотрев на портрет поэта, он сказал:
– Василий Андреевич Жуковский? О, это высокая особа! Доводилось его видеть. Ему, брат, повезло, – вздохнул отец. – Ко двору пробился. У царского наследника в воспитателях состоит. Каково? С генералами запросто водится, хотя сам он, признаться, невысокого рода-происхождения. Матушка его из турецкого племени, на войне солдатами нашими была в полон захвачена. А батюшка – так себе, одно только звание, что дворянин. Не чета нам, Некрасовым! Мы – столбовые дворяне, с древнего веку идем. Одначе не улыбнулась нам жизнь… М-да, не улыбнулась… До царского двора не дотянулись. Ну, и то хорошо, что нищими не стали. А ведь все могло быть. Все! Скажи, не так?
Обдав сына облаком дыма, Алексей Сергеевич взял с камина резную шкатулку и вытащил из нее аккуратно сложенный синеватый лист бумаги. Осторожно трогая его пальцами, он спросил:
– Я никогда тебе не показывал это?
Коля закачал головой.
– Помню, не показывал, – подтвердил отец, – мал ты еще. Впрочем, ладно. Читай!
Секунду он помедлил, а затем развернул лист перед глазами сына.
– Вслух читай! – приказал он. – Да с выражением, как тебя длинноволосый учит.