– Тряси! – приказал Коля Кузяхе.
Но тот не решался. Глаза его растерянно бегали от яблока к яблоку. Тогда Коля сам взялся за ствол дерева. Раз! Два! Яблоки посыпались, как из мешка.
– Бери! – крикнул Коля.
Повторять не пришлось. Присев на корточки, ребята с упоением собирали нежданную добычу. У Кузяхи заметно пузырились карманы полосатых, сшитых из грубой пеньковой пестрядины штанов. Мишутка набил снятый с головы картуз. Савоська совал яблоки за пазуху, Коля старательно помогал ему.
– Ты и сестренок угости, – заботливо советовал он.
В пылу охватившего их азарта ребята забыли обо всем на свете. Сами того не замечая, они ломали хрупкие ветки черной смородины, топтали цветы на клумбе. Кузяха нечаянно толкнул Мишутку, тот свалился в кусты, выронил картуз – яблоки рассыпались во все стороны.
– Ты что, не видишь? Слепой? – сердился Мишутка.
– Сам под руку лезешь, тетеря!
– А ты беспалый! С березы упал, в лужу попал.
Назревала драка. Но тут раздался полный ужаса возглас Савоськи:
– Барин! Барин!
Словно кнутом хлестнуло детей. Роняя яблоки, они опрометью бросились к лазейке. Каждый хотел выбраться первым.
– Ой, ой, батюшки! – заревел Мишутка Гогуля.
Но вот все ребята уже по ту сторону забора. В саду сделалось тихо, как перед грозой. Коля стоял посредине дорожки, усыпанной яблоками, и с замиранием сердца ждал приближения отца.
Алексей Сергеевич шагал быстро. Он был не в духе. Заходил в столярную мастерскую. Дворовый столяр делал ему станок для чистки ружей. Но что-то не удалось мастеровому. Толкнув станок ногой, Алексей Сергеевич ударил столяра по зубам и выскочил на улицу. Тут до его слуха и донесся неосторожный ребячий гам.
– Что тут был за базар? – еще не дойдя до сына, крикнул Алексей Сергеевич.
Коля молчал.
– Я кого спрашиваю: что за базар? – зловеще повторил отец.
Опустив глаза, Коля продолжал молчать.
В эту минуту взор Алексея Сергеевича упал на поломанные кусты, истоптанную клумбу, рассыпанные яблоки.
– А-а! Разбойники! Злодеи! – со свистом вырвалось у него из горла.
Левая щека отца нервно дернулась. Усы грозно поднялись вверх. Тяжелой рукой схватил он Колю за шиворот и притянул к себе.
– Это ты их пустил? Ты? – все сильнее распалялся он. – Отвечай! Убью!
– Я, – трясущимися губами чуть слышно отвечал Коля.
Отец начал поспешно отстегивать желтый с блестящей пряжкой ремень.
Вскоре по саду пронесся отчаянный крик:
– Мама! Мамочка!
Крик этот вырвался не сразу. Сначала Коля терпел молча. Но когда отец в слепой ярости стал изо всей силы хлестать его пряжкой, терпения не хватило.
Первой услышала Колин голос няня. Она бросилась в ту сторону, откуда доносился крик, и увидела беспомощно бившегося в ногах Алексея Сергеевича мальчика.