– он писал – сюжет должен быть нов, а фабула необязательна.
Эти два слова ссорились, как монеты, которые много побывали в руках, – мы понимаем, что сюжет – это предмет.
Это предмет описания.
В то же время сюжетом называли главного актера в театре.
И в то же время в России в разговорной речи времени Островского сюжетом называли человека, выбранного для любви.
Так и говорили: – Ваш сюжет у меня сидит.
А фабула, она потом попала в умелые руки не видящих цели, для чего ты строгаешь, рубишь; фабула попала в умелые руки, и фабулой стали называть интригу.
Интрига – это проношенная, даже разношенная обувь.
Одновременно обувь ложно элегантная.
Интрига обычно имеет тот же смысл, что и слишком элегантная обувь.
Сюжет «Ревизора», как писал сам Гоголь, дал ему Пушкин.
Сюжет его – это человек неузнанный, человек не на своем месте.
Человек, хотящий обладать этим местом, но он еще не знает в пушкинском предложении – кто же он такой.
Сюжет «Евгения Онегина» не просто Евгений Онегин, а Евгений Онегин, который изучил науку о любви – так, как ее понимал Овидий.
Как к ней подойти, как ее использовать, как давать уроки, наедине, в тишине.
А любовь оказалась другая.
Та самая, которой мы не можем определить.
Сюжет – это предмет, тот, который есть на самом деле, и тот, который мог бы быть, если бы не был он отражен логикой времени.
Трагический Дон Кихот, хотящий добра, храбрый Дон Кихот – он раскрывает время тем, что он ошибается в нем, он ошибается и в себе. Из его ошибок рождается новая проза.
И Достоевский, вернувшись с каторги, считает истинного Дон Кихота надеждой мира.
А интрига – это следы многих сюжетов, совпадающих. Это то, что могло бы быть и как будто есть.
Большой, умный генерал Драгомиров написал сперва в журнале, потом отдельным изданием про «Войну и мир» Толстого.
Строевая часть ему нравилась. Он соглашается с той частью, которой мог бы заведовать молодой офицер. И он негодует на то, как показана стратегия старших.
И такие явные при воспоминании ошибки.
И в то же время Драгомиров умница. Он старые книги понимает и как бы дразнит Льва Николаевича, что Наташа Ростова – он знает сразу – будет женой Пьера Безухова, а не Андрея Болконского.
Борьба с интригой, то есть со старыми следами, которые ведут не в те дома, – вот что такое сюжеты Толстого.
На самом деле сюжет у Толстого оставался как бы единым, а фабула все время утрясалась, и отъезд Оленина от женщины, которая просто сказала: «Уйди, постылый», – это уничтожение фабулы.
Именно это имел в виду Чехов, когда писал: сюжет должен быть новым, а фабула необязательна.