На площади Маяковского, там, на перекрестке, стоит черный, огромный, бронзовый Маяковский. Совершенно ясно, он может пойти по улице, и спорить с людьми, и говорить им о том, что называется направлением.
Он рано умер. И писал в конце поэмы просьбу о воскрешении. Так он и говорил: «Воскреси меня».
Воскреснуть, чтобы увидеть будущее, – великая надежда, съедающая эгоизм.
Я сделаю еще один переход, несколько неожиданный, но для меня необходимый.
В искусстве не так много постоянных, отобранных способов построения произведений.
Нужно создать вещь так, чтобы она была неожиданной, но и не старой. Иногда развязки существуют как бы против основного строения вещи. Тогда мои читатели скажут или могут предположить, что развязка в самой вещи, и, быть может, в окончании вещи.
В «Старосветских помещиках» Гоголя умирает сперва жена помещика, которой показалось, что возвращение ее кошки – это предсказание, а потом умирает любящий муж. Идиллия оказывается освещенной внезапным светом с самого начала.
Мы заново переживаем то, что прочли с чувством зависти к тишине жизни стариков.
Теперь вернемся к «Илиаде».
«Илиада» вещь не фантастическая. Это реальный мир, в котором существуют женщины, они жнут за плату хлеб. Есть погода, есть боги, но они спят, когда спят люди, поэтому в «Илиаде» сильны как бы нереальные вещи.
«Илиада» построена на ряде сражений, ряде предсказаний и ряде личных трагедий, как переживаемых, так и предсказанных.
Андромаха, которая была представлена как любящая мать и жена, дается в сцене погребения как женщина, говорящая о своем будущем, оплакивающая свою судьбу и судьбу сына.
Теперь перейдем к тому, что могло бы быть концом «Илиады». Мы знаем, я уже упоминал, что «Илиада» начинается стихом:
Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына.
Грозный, который ахеянам тысячи бедствий соделал:
Многие души могучия славных героев низринул
В мрачный Аид…
В конце, сперва мать при передаче оружия предупреждает сына о возможной гибели; при окончании песни дано неожиданное предсказание развязки.
Люди едут спасать Патрокла, Патрокла погубил Ахиллес. Но эти две трагедии гибели героев надо связать.
Я приведу большой отрывок.
Он замечателен.
Рек он (Ахиллес. – В. Ш.); как вдруг под упряжью конь взговорил бурноногий,
Ксанф, понуривши морду, и пышною гривой своею,
Выпавшей вон из ярма, досягнув до земли, провещал он
(Вещим его сотворила лилейнораменная Гера.):
«Вынесем, быстрый Пелид, тебя еще ныне живого;
Но приближается день твой последний! Не мы, повелитель,
Будем виною, но бог всемогущий и рок самовластный.