Оставшись одна, Марианна в возбуждении несколько раз прошлась по комнате, затем, сбросив халат, задула свечи и легла в постель. С самого утра неожиданно воцарилась августовская жара, и вечер принес мало облегчения. Несмотря на свежесть бьющих фонтанов, воздух в комнатах виллы за день стал душным и тяжелым. За позолоченными занавесками балдахина Марианна вскоре почувствовала, что обливается потом.
Вскочив с кровати, она раздвинула занавески и настежь распахнула окна, надеясь хоть немного умерить докучавшую жару. В тишине купающегося в волшебном свете луны сада слышалась только журчащая песня фонтанов. Над бесцветной травой простирались черные тени деревьев. Безмолвная равнина за парком и вся природа словно оцепенели в ночи под дыханием смерти.
Чувствуя удушье, с пересохшим горлом, Марианна хотела подойти к кровати выпить воды из стоявшего у изголовья графина, но тут же остановилась и вернулась к окну. Вдали послышался лошадиный топот, совсем тихий, который постепенно приближался, становясь более четким и сильным. Из рощицы вылетела белая молния. Зоркие глаза Марианны сразу же узнали Ильдерима, самого прекрасного жеребца в заводе и к тому же самого неукротимого, чистокровного, белоснежного, невероятной красоты, но такого норовистого, что, несмотря на все ее искусство, она еще не решалась оседлать его. Носимый под сердцем ребенок запрещал ей подобное безумство.
Она различила темную фигуру всадника, но узнать его не смогла. Он выглядел высоким и мощным. Впрочем, с такого расстояния нельзя было рассмотреть детали. В одном она была уверена: это не Маттео Дамиани, тем более не Ринальдо или кто-нибудь из конюхов. В одно мгновение лошадь и всадник пересекли лужайку и погрузились в гущу деревьев, где мерный стук копыт стал затихать и вскоре исчез. Но у Марианны было достаточно времени, чтобы прийти в восхищение от безукоризненной посадки всадника, черного призрака на ослепительной белизне, словно слитого воедино с благородным животным. Неукротимый Ильдерим признавал в нем своего хозяина.
И тут ее осенило, и пришедшая в голову мысль вызвала такое волнение, что, не в силах дождаться утра, чтобы подтвердить ее, она бросилась к сонетке у изголовья кровати и стала так ее дергать, будто дело шло о жизни и смерти. Через несколько секунд донна Лавиния в кофте и чепчике с завязками была в комнате, заметно испуганная и, без сомнения, опасавшаяся худшего. Увидев Марианну спокойно стоящей, она с облегчением вздохнула.
– Видит Бог, как я испугалась! Я подумала, что госпожа княгиня заболела и что…