Марианна уже направилась к себе, но остановилась, вернулась к кровати и стала задумчиво разглядывать странное положение покрывал. Они могли упасть так, если бы девушку стащили с кровати. Вставая, она не сделала бы такой беспорядок. Напротив, когда уносят неподвижное тело… У Марианны вдруг сжалось сердце. Ужасная мысль пришла ей в голову. Этот онемевший колокольчик, стянутые покрывала, еще горящая свеча… а также пустая чашка у изголовья с характерным запахом знакомой настойки, к которому примешивался другой, более тонкий! Агата ушла не по своей воле. Ее унесли! И Марианна боялась догадаться, кто это сделал.
Всю ее нерешительность как ветром сдуло, так же как и гнетущий страх, не отпускавший ее весь вечер. Она бегом вернулась в свою комнату, с лихорадочной быстротой разобрала закрывавшую панель баррикаду, плотно подпоясалась поверх пеньюара каким-то шарфом, взяла свечу и пистолеты – один за пояс, другой в руку – и направилась по той же дороге, что и утром. Но на этот раз она преодолела ее гораздо быстрей, возбужденная негодованием, заглушавшим инстинкт самосохранения и элементарную осторожность. Ей не пришлось тушить свечу в конце лестницы, ее задул ветер. Он сильно разгулялся с наступлением ночи, но за плотно закрытыми окнами она не ощущала этого. Стало также значительно прохладней. С наслаждением вдыхая свежий воздух, она подумала, что вскоре может пойти дождь. Полная луна заливала все своим светом, но по небу стремительно неслись облака, временами закрывая серебряный диск. Томительная тишина исчезла. Весь парк шумел бесчисленной листвой, поскрипывая ветвями.
Марианна решительно углубилась в грот, пройдя его одним духом, но в тоннеле под холмом умерила шаг, чтобы не обнаружить себя. Там, в прогалине, показался красный свет. Из-за сквозняка в тоннеле было просто холодно, и, охваченная дрожью, Марианна плотно укутала грудь тонким батистом пеньюара. При приближении к выходу сердце у нее забилось быстрее, но она уверенно сжала оружие в руке, припала к скале и осторожно выглянула наружу. Впечатление было такое, словно время изменило свой ход и она внезапно оказалась не в наполеоновской эре, полной грохота, ярости, славы и бурлящей жизни, а в самом глубоком, самом мрачном Средневековье.
У ног статуи, освещенной пламенем двухпудовых свечей из черного воска и двух сосудов, испускавших едкий дым и странный красный свет, на развалинах было устроено нечто вроде алтаря. На нем лежала обнаженная женщина, очевидно, без сознания, ибо она оставалась совершенно неподвижной, хотя и не была связана. На ее животе на небольшой дощечке стояла ваза, напоминавшая церковную чашу. С изумлением и ужасом Марианна узнала Агату. Она затаила дыхание, настолько глубокая тишина царила здесь. Ей показалось, что малейший шорох может вызвать катастрофу.