Один из слушавших его буржуа с поднятой головой и руками, заложенными за спину, принялся хохотать и оборвал его на полуслове:
– Мы? Ты преувеличиваешь, приятель! Ты говоришь нам о вещах по меньшей мере двадцатилетней давности! Не похоже, чтобы ты сам успел от них претерпеть…
– Еще во чреве моей матери я знал, что такое несправедливость! – величественно заявил юноша. – И как бы я ни был молод, я чувствовал, что тот день, когда мы воздали по справедливости этой собаке Арманьяку, был великий день. Во всяком случае, мы, школяры, намерены сохранять верность нашему другу, нашему отцу, монсеньору Филиппу, герцогу Бургундскому, да хранит его Бог, и мы должны…
Но буржуа хотел еще что-то сказать:
– Эй! А кто говорит о том, чтобы быть неверным? Ты что-то отстал, Готье де Шазей, или ослеп? Ты что же, не видел, как все эти дни рядом с монсеньором де Ришмоном маячит знамя мессира Жана де Виллье де л'Иль Адана и сам его владелец, который командует здесь бургундскими отрядами, прибывшими оказать поддержку, чтобы вымести англичан? Если коннетабль оказывает сегодня все почести своему предшественнику, то делает это по правилам вежливости и в согласии с Бургундией…
Юноша не удостоил ответом своего оппонента. Он соскочил на землю с возвышения и устремился вперед, увлекая за собой горстку таких же изголодавшихся, как и он, студентов. Катрин решила последовать за ним. Тем более направлялись они в то же самое место.
Что касается буржуа, то они чинно разошлись по домам, устало и раздраженно пожимая плечами, недовольные тем, что им пришлось слушать столь бессмысленные слова…
Молодой Готье вел свое войско быстрым военным шагом, и лошади путешественников могли за ними следовать самым для себя удобным шагом. Правда, обогнать их было невозможно, так как, взявшись за руки, они развернулись во всю ширину улицы.
На подступах к Дворцу возмутители спокойствия неожиданно столкнулись нос к носу с подразделением дозорных лучников, которые возвращались в Пти-Шатле, и возвращались не одни: между их рядами шагала восхитительная брюнетка.
Она гордо шла, подняв голову, со связанными за спиной руками, с рассыпавшимися по плечам волосами, не делая ни малейшего движения, чтобы прикрыть свою вызывающе обнаженную грудь, видневшуюся из широкого декольте разорванного ярко-красного платья. Напротив, она улыбалась всем встречным мужчинам и отпускала шутки, способные заставить покраснеть последнего бродягу, смотря на всех бесстыдным и кокетливым взглядом своих блестящих глаз. Но ее вид довел неистовство студентов до высшего предела.