Как только с этим было покончено, он начал хрипеть и метаться в бреду. На этот раз Катрин показалось, что она поняла его желание – он просил пить.
– Дай ему этот отвар, – сказала Сара, принеся небольшую миску с зелено-коричневатой дымящейся жидкостью. – Я думаю, он уже не горячий.
Прижав голову супруга к своему плечу, Катрин дала ему попить, испытывая необычайное волнение от того, что прижимала его к себе, как когда-то. Но это была лишь телесная оболочка, лишенная сознания, сердце Арно больше не принадлежало ей. При этой мысли слезы закапали на щеку больного.
Когда она его нежно опустила на постель, он приоткрыл глаза и распухшим ртом стал глотать воздух. Из его уст вылетело единственное различимое слово:
– Ка… трин!
Это было все, что она поняла. Он еще сказал что-то непонятное. Катрин несколько воодушевилась. Действительно ли он узнал ее или она была одним из призраков его страшного бреда? Она еще какое-то время просидела на уголке матраса, наблюдая, как он борется со смертью.
В это время Сара готовила обед. К счастью, в замке было полно продуктов, и разбойники Арно не успели все съесть. Был ячмень и пшеница, свинина и ветчина. Цыганка спустилась в курятник и поняла, что чума совершенно не помешала курам нестись.
Она отблагодарила их за это обильным кормом.
Жосс продолжал сжигать умерших, поддерживая во дворе адский огонь. От густого, черного, с тошнотворным запахом дыма потемнело небо. Катрин не отходила от больного. Часы напролет она мыла и поила его, постоянно меняя одежду. С каждой минутой ему становилось хуже.
Когда наступила ночь, все трое умирали от усталости, а состояние Арно ухудшалось. Его распухший язык едва помещался во рту, глаза пожелтели, а кожа стала сухой и горячей. Несмотря на это, его знобило, и Катрин без устали поправляла одеяла, смазывала мазью потрескавшиеся губы и пыталась накормить его бульоном со взбитыми в нем яйцами, приготовленным Сарой. Но бубон в паху все больше и больше раздувался и вырос до размеров яйца. Сара показала Катрин, как приготовить припарку из горчицы, муки, меда и уксуса, которую надо прикладывать к бубону.
– У него единственный шанс выжить, если этот бубон быстро созреет и лопнет. Тогда, может быть, удастся его спасти.
Но Катрин не верила, что это возможно.
– Он умрет, – прошептала она сквозь слезы, которые не могла больше сдерживать, – я знаю, что он умрет.
– Так будет лучше, если тебе придется еще из-за него страдать! – проворчала Сара. – Он не заслуживает твоих усилий, опасности, которой ты себя подвергаешь, мы все себя подвергаем… А пока ложись на матрас и поспи.