Казалось, она не заметила, как Филипп опустился перед ней на колени и принялся ласкать ее ноги.
Она смотрела на него из-под полуприкрытых век. Неужели ее тело, еще недавно причиняющее нестерпимую боль, могло так быстро оправиться и снова испытывать потребность в любви? Горячие и ловкие руки Филиппа, который всегда был несравненным любовником, пробудили в ней уже забытые ощущения, властный призыв, прилив страсти, которая многие годы заменяла ей счастье.
Она услышала свое прерывистое дыхание. Руки, медленно поднимаясь вверх, дошли до ее живота и остановились. Еще раз почувствовав свою власть над ним, она поняла, что он в нерешительности и не осмеливается продолжать, он, владеющий землями, большими, чем целое королевство.
Где-то рядом послышался голос мужчины, напевающего под аккомпанемент лютни. В глубине дворца часы пробили полночь. Катрин открыла глаза. Она увидела Филиппа с подрагивающими губами и умоляющими глазами совсем рядом, и неожиданно улыбнулась ему.
– Чего ты медлишь, Филипп? Почему бы не отпраздновать эту королевскую ночь как мы хотим. – Глаза принца загорелись радостью.
– Ты хочешь этого?
Она наклонилась к нему, едва не касаясь его губ.
– Я хочу, чтобы ты меня любил, любил в последний раз, как ты умел любить когда-то! Я хочу тебе подарить эту ночь.
Через полчаса она убедилась, что Прюденс хорошо сделала свое дело и, если не думать о душе, тело ее не сохранило никаких следов пережитого насилия.
Радость любви была все той же. В руках того, кто когда-то научил ее любить, Катрин испытала прежнее наслаждение, так как Филипп в удовольствии видел целое искусство – деликатность, внимательность и нежность нечасто встречались у мужчин. Женщина получала от него так много, что не могла не отдавать ему всю себя без остатка.
Чуть позже, отдыхая на помятом шелковом покрывале, Катрин с широко открытыми глазами, уставшая, но с ясной головой, поняла, что вместо того, чтобы, обманув Арно, испытывать угрызения совести, она испытала чувство удовлетворения как от свершившейся мести. Она слишком много страдала из-за него, чтобы теперь наслаждаться этим реваншем, к тому же без всякого продолжения. Завтра ее ждут новые трудности и несчастья, и воспоминания об этом розовом оазисе в королевскую ночь будут согревать ее, подобно теплому лучу солнца между двумя ледяными порывами ветра.
Когда колокола соседнего монастыря отзвонили заутреню, герцог проснулся и поцелуем разбудил уснувшую Катрин.
– Душа моя, теперь я должен тебя оставить, и Бог тому свидетель, как мне это тяжело, но ночь на исходе.