– Простите меня за то, – прошептал он, – что я стал для вас вестником несчастья. Вот уже месяц – вы, без сомнения, знаете об этом, – как королева Мария-Антуанетта взошла на эшафот, уже обагренный кровью ее царственного супруга, несмотря на усилия группы верных, пытавшихся избавить ее от этой участи. Они потерпели неудачу… Два дня спустя некоторые из них заплатили жизнью за свою верность правому делу. Маркиз д'Ассельна был в их числе…
– А моя сестра?
– Она решила разделить судьбу супруга и позволила арестовать себя вместе с ним. Жизнь без Пьера не имела для нее никакого смысла. Вы знаете, какая глубокая, страстная любовь их соединяла. Они пошли на эшафот рука об руку, улыбаясь, как они шли под венец в Версальской часовне.
Рыдание прервало его речь. Крупные слезы катились по лицу Эллис, даже не пытавшейся их скрыть. Они казались ей такими естественными. Уже давно, не отдавая себе в этом отчета, она предчувствовала, что их придется пролить. С того самого дня, когда Анна, ее очаровательная младшая сестра, до того влюбилась в красивого французского дипломата, что ради него отказалась от своей родины, религии, от всего, что было ей дорого до появления Пьера д'Ассельна. Анна должна была быть герцогиней на родине, но предпочла стать маркизой во Франции, разрывая этим сердце старшей сестры, старше ее на пятнадцать лет, которая заботилась о ней после смерти их матери. И с тех пор Эллис не оставляло ощущение, что ее малютку Анну ожидает трагическая судьба, хотя она не могла понять, что породило это предчувствие. То, что сообщил ей аббат де Шазей, явилось воплощением наяву ее кошмаров.
Растроганный этой молчаливой скорбью, маленький человек в черном стоял перед ней, машинально покачивая спящую девочку. Но внезапно Эллис приняла свой обычный вид. Она протянула к ребенку подрагивающие руки; осторожно взяв, она прижала его к своей тощей груди, вглядываясь с непонятной боязнью в крохотное личико, обрамленное пушистыми темными локонами. Она осторожно погладила пальцем крепко сжатые маленькие кулачки. Нахлынувшая волна нежности осушила слезы на ее некрасивом лице.
Только сейчас аббат почувствовал слабость в ногах, освободившихся от многодневного напряжения, и он опустился в кресло, наблюдая, как в последней из Селтонов пробуждается материнский инстинкт. Освещенное огнем камина, ее удивленное лицо в рамке рыжих волос выражало непередаваемую смесь любви и страдания.
– На кого она похожа? – прошептала Эллис. – Анна была блондинкой, а у этой девочки волосы черные.
– Она похожа на отца, но глаза у нее будут точно такие, как у матери. Вы увидите, когда она проснется…