– Я бы хотела с ним поговорить. Сегодня же.
– У вас уже есть идеи, которые вы не собираетесь согласовывать с мистером Катлером? – Левая бровь Мэлори слегка выгнулась иронично.
– Боюсь, есть вопросы, которые не нуждаются в том, чтобы их обсуждали с мистером Катлером. Так, например, я разбираюсь в розах явно лучше, чем ваш хозяин, мистер Мэлори.
Виктория не успела отследить тот момент, когда у нее возникло непреодолимое желание убить Мэлори. Мужчина с невозмутимым видом кивнул. Видно было, правда, что после такой резкости ему не очень легко сдержаться – взгляд слишком быстро скользнул по лицу Виктории, будто царапнул, а потом устремился куда-то за ее плечо.
Ох, меня уволят. Если не сейчас, то к вечеру – точно.
У Виктории как-то не откладывалось в памяти, что именно так обычно начинается ее сотрудничество с заказчиками и именно так она отвоевывает свободу творить по своему вкусу. И вообще ее ни разу не отстранили от проекта – слишком уж все были довольны результатом «творческой свободы» мисс Маклин.
– Я сейчас попрошу позвать его. Пройдемте в дом.
– Нет, спасибо, я лучше здесь поброжу…
Викторию уже начала мучить совесть – как всегда после вспышек агрессии и отпущенных колкостей.
– Как вам угодно, мисс Маклин.
Виктория осталась одна перед фасадом огромного дома, который производил странное впечатление – притягательное и немного пугающее, как и все, от чего веет романтикой старой доброй Англии и вместе с тем – неповторимой атмосферой, которая царит в готических мистических романах.
Но сейчас светило яркое июньское солнышко, его лучи ложились на стену дома – ту, что была свободна от плюща, – и казалось, что камень теплый на ощупь и приятно шероховатый… Виктория одернула себя: так ей вдруг захотелось прикоснуться к стене рукой, провести по ней пальцами.
Она обогнула дом по дорожке, которая казалась поглощающей свет темной лентой, расстеленной посреди лужайки, залитой, затопленной солнечным светом. Там были сплошные заросли жасмина. Он уже отцвел, и цветки из белоснежных превратились в желтовато-восковые, но сладкий, одуряющий запах, хотя и более легкий, чем в начале цветения, все еще висел в воздухе. Виктория поморщилась и повела плечом: она не любила запаха жасмина, от него болела голова и просыпалась какая-то глубокая тоска. Она не помнила уже, по чему тоскует.
Виктория прошла по дорожке мимо кустов с увядшими цветками и отметила про себя, что осыпавшиеся звездочки так до сих пор и лежат на траве, несколько цветков упали на дорожку и теперь перекатывались от легких дуновений ветра. Виктория с облегчением вырвалась из жасминового дурмана. Только вот настроение у нее испортилось окончательно.