– Это чтобы не упасть? – осведомился Евгений и послушно уселся на кухонную табуретку. Яна села напротив и, снова не заметив его жалкой иронии, попросила:
– Расскажи мне, как все вчера было.
– Ах вот что. Ты решила устроить вечер воспоминаний. Тогда, может быть, мы все-таки повспоминаем о чем-нибудь другом? Более приятном и романтичном?
– Перестань, прошу тебя!
На Янку смотреть было жалко. Он снова почувствовал себя подлецом, достойным казни на электрическом стуле, но чувство приближения неминуемой опасности было сильнее, и попытки избежать ее были скорее инстинктивными, чем сознательными.
– Хорошо, – пробормотал он, отводя взгляд. – Я, конечно, не совсем понимаю, зачем вообще об этом разговаривать. Но если ты считаешь нужным – пожалуйста.
Он начал вспоминать вчерашний вечер с того момента, как вышел из цветочного магазина. Рассказ вышел коротким, даже и пяти минут не потребовалось, чтобы описать череду незначительных событий, финал которых оказался столь непредсказуемым.
– А потом ты включила свет, – закончил Евгений. – Ты включила свет, и в этот момент наша жизнь раскололась на две половинки. Прости, звучит пафосно…
– То есть… – не обращая внимания на его последние, не относящиеся к фактической стороне событий, слова, задумчиво сказала Яна, – то есть с того момента, как ты вышел из дома, и до той минуты, как я включила свет, времени прошло минут тридцать, не больше.
– Ну да. Тридцать минут. Может быть, тридцать пять.
– Получается, что за это время кто-то… кто-то успел зайти в нашу квартиру, переодеться в твой спортивный костюм, каким-то образом привести сюда Слизня, усадить его в кресло, ударить топором по голове, снова переодеться и смотаться, не оставив следов…
– Шустрый товарищ, однако. Получается, так.
– Жень, а ты понимаешь, что это значит?
– Ни черта я не понимаю, – ответил он, опуская глаза на сцепленные в замок руки. Собственные руки с побелевшими пальцами отчего-то показались чужими, он даже засомневался, что сейчас, если захочет, сможет пошевелить этими пальцами. Ощущение было неприятным, и избавиться от него не получалось.
– Это значит, что человек, который… человек, который сделал это, очень хорошо знал тебя.
– Может быть, – вяло согласился Евгений. Думать об этом не хотелось. Кажется, он уже обсуждал сегодня это с Ленкой Лисичкиной и пришел к тому же выводу.
За окном резко и неприятно завыла автомобильная сигнализация. Вполне подходящий саундтрек, чтобы передать настроение эпизода, мысленно усмехнулся он. Ощущение нереальности происходящего не отпускало ни на миг – может быть, именно поэтому и возникали постоянно эти кинематографические аллюзии. Дождаться бы того момента, когда невидимый режиссер наконец скажет: «Стоп, снято!»…