— Бродячий эльф, беглый раб из Ангбанда, которого встретил и утешил Белег, — отвечал Гвиндор. — Некогда же был я Гвиндором, сыном Гуилина, витязем Наргофронда, пока не ушел на Нирнаэф Арноэдиад и не стал рабом в Ангбанде.
— А видел ли ты Хурина, сына Галдора, воителя из Дор-Ломина? — спросил Турин.
— Я не видел его, — сказал Гвиндор, — но слух идет по всему Ангбанду, что он все еще не покорился Морготу и что Моргот проклял его и весь его род.
— Этому я охотно верю, — молвил Турин. Встали они и, покинув Эйфель Иврин, шли на юг вдоль берегов Нарога, пока не перехватили их разведчики-эльфы и не доставили как пленников в потаенную твердыню. Так Турин пришел в Наргофронд.
Соплеменники не признали вначале Гвиндора, что ушел юным и стройным, а вернувшись, казался похожим на смертного преклонных лет, по причине пережитых им мук и лишений: но Финдуилас, дочь короля Ородрефа узнала и приветствовала его, ибо любила его еще до Нирнаэф; Гвиндор же так пленен был ее красостой, что назвал ее Фаэливрин, Солнечный Блик на Водах Иврина. Ради Гвиндора Турину дозволено было войти с ним в Наргофронд, и он жил там в почете. Но когда Гвиндор хотел назвать его имя, Турин остановил его, говоря: "Я — Агарваэн, сын Умарта (что означает Запятнанный кровью, сын Обреченного), лесной охотник", — и эльфы Наргофронда не расспрашивали его более.
Вскоре Турин оказался в большой милости у Ородрефа, и сердца почти всех жителей Наргофронда обратились к нему; ибо он был юн и лишь сейчас достиг полной зрелости; и на вид истинный сын Морвен Эледвен, темноволосый и светлокожий, с серыми глазами и лицом прекраснее, чем у всех смертных, живших в Давние Дни. Речь его и обращение носили печать древнего королевства Дориаф, и даже среди эльфов его можно было принять за нолдора высокого рода; потому многие называли его Аданэдэль, Человек-Эльф. Искусные оружейники Наргофронда перековали для него меч Англахель, и хотя остался он навеки черен, края клинка сияли бледным огнем; и назвал его Турин — Гуртанг, Смертное Железо. Так велики были искусность и опытность Турина в стычках на рубежах Наргофронда, что сам он вскоре стал известен под именем Мормегиль, Черный Меч; и говорили эльфы: "Мормегиль не может быть убит, разве что по несчастной случайности или от недоброй стрелы." Потому они дали ему для защиты гномьи доспехи; он же как-то, будучи мрачно настроен, отыскал в арсеналах гномью же позолоченную маску, и перед битвой надевал ее; и враги бежали пред ним.
Тогда сердце Финдуилас отвратилось от Гвиндора, и, против воли ее, любовь ее была отдана Турину; но Турин не понимал, что происходит. И опечалилось раненое сердце Финдуилас, и стала она бледной и молчаливой. Гвиндора же одолевали мрачные мысли, и как-то он обратился к Финдуилас: "Дева из рода Финарфина, да не разделит нас скорбь; ибо хотя Моргот и разрушил мою жизнь, я все еще люблю тебя. Ступай, куда ведет тебя любовь, но берегись! Не годится, чтоб Старшие Дети Илуватара сочетались браком с Младшими — век их краток, и они скоро уходят, покидая нас в извечном вдовстве. Не примет и рок этого брака; лишь один-два раза, по причине, недоступной нашему пониманию, может случиться обратное. Но человек этот — не Берен. Велик его жребий, и это открыто всем, кто ни взглянет на него, велик, но и черен. Страшись разделить его! Если же это случится, твоя же любовь предаст тебя горести и смерти. Ибо внемли! Хоть он и воистину — Агарваэн, сын Умарта, настоящее имя его — Турин, сын Хурина, того самого, кого Моргот заключил в Ангбанде и чей род он проклял. Не сомневайся в могуществе Моргота Бауглира! Или не запечатлелось оно во мне?"