Некоторое время воля Ниэнор противилась воле дракона, но тот пустил в ход свои чары и, узнав, кто она, вынудил ее не отводить взгляд, и наложил на нее заклятье безмерной тьмы и забвенья, так что она не помнила ни того, что было с ней прежде, ни названий всему, что существует в мире; и многие дни не могла она ни видеть, ни слышать, ни пошевелиться по своей воле. Тогда Глаурунг оставил ее на Амон Этире и вернулся в Наргофронд.
Маблунг, который отважно исследовал чертоги Фелагунда, покинутые драконом, по возвращении Глаурунга скрылся и вернулся на Амон Этир. Когда он взобрался на вершину, солнце уже зашло, и наступила ночь, и не нашел он никого, кроме Ниэнор, застывшей под звездным небом, как одинокое изваяние. Ни слова ни сказала она, ни звука не слышала, но следовала за ним, когда он брал ее за руку. И Маблунг, опечаленный, увел ее прочь, хотя и казалось это ему напрасным, ибо оба они, оставшись без помощи, были обречены.
Но их отыскали трое спутников Маблунга, и все они медленно двинулись на северо-восток, за Сирион, к рубежам Дориафа, к охраняемому мосту там, где в Сирион впадал Эсгалдуин. Чем ближе подходили они к Дориафу, тем быстрее восстанавливались силы Ниэнор; но она все еще ничего не видела и не слышала и шла, как слепая, туда, куда ее вели. Когда же наконец подошли к рубежам Дориафа, она сомкнула свои широко раскрытые глаза и уснула; эльфы уложили ее на землю и сами заснули, забыв об осторожности, ибо были крайне измождены. Тогда напали на них орки, что частенько бродили у рубежей Дориафа, подбираясь настолько близко, насколько хватало смелости. В этот миг к Ниэнор вернулись слух и зрение, вопли орков пробудили ее, она в ужасе вскочила и убежала прежде, чем они успели приблизиться к ней.
Орки бросились в погоню, а эльфы погнались за орками и перебили их прежде, чем те успели причинить ей зло; но Ниэнор бежала от них. Словно обезумев от страха, мчалась она быстрее, чем дикий олень, и в беге изодрала свои одежды и осталась нагой; она скрылась в северной стороне, и эльфы потеряли ее из виду, и хотя долго искали ее, но не нашли ни ее следов, ни ее самой. Отчаявшись, Маблунг вернулся в Дориаф и поведал о случившемся. Опечалились Тингол и Мелиан; Маблунг же ушел прочь и долго искал вестей о Морвен и Ниэнор, но тщетно.
Ниэнор же бежала в дебрях, пока не иссякли силы; тогда она пала оземь и заснула, а когда пробудилась, было солнечное утро, и она радовалась свету, словно видела его впервые, и все, что ни попадалось ей на глаза, казалось новым и незнакомым, ибо она ничему не знала названия. Она не помнила ничего, что было прежде, кроме тьмы и тени ужаса; и потому бродила чутко, словно загнанный зверь, и изголодалась, так как пищи у нее не было, а она не умела добывать ее. Она добралась до Перекрестья Тэйглина и прошла его, ища убежища под могучими древами Брефиля, ибо была в вечном страхе, и сдавалось ей, будто тьма, от которой она бежала, вновь овладеет ею.