Соловей-разбойник ведь тоже не на гладкоствольном дубе сидел, а небось в такой же развилке и тоже у тропы, хоть и не звериной, у Большой дороги.
Из-под такого зонтика мог охотиться на вепря и Кошут.
По рассказам Лечудина, раньше это делалось так. Прислонялась к подходящему дереву жердь с зарубками для опоры ног. По ней охотник с пикой взбирался до первых прочных ветвей. Втягивал жердь вверх, чтобы никаких запахов не оставить. Поудобнее усаживался. Мог и ложе устроить. Ждал. Ломанётся по тропе кабанья стая - человек прицелится и метнет остроконечник в загривок вожака. Останется прыгнуть на него сверху и ножом добить.
Под такой сосной будто получаешь в шею укол шприцем с порцией обезболивающего. Долго еще ознобом пробивает до копчика.
Удивительно, в тайге, даже если когда от одной населенной деревни до другой рукой подать, редко случается вплотную сойтись с кем-нибудь из их обитателей. А если на всю округу - двое? Как ни странно, вероятность встречи при этом резко возрастает. И не только в тайге. С соседом по городскому жилищу не видишься годами, а с другом детства, живущим на Камчатке, сталкиваешься в пустыне московского спального района.
И встреча Кошута с Синцом тоже не замедлила состояться.
Сидел, положим, Кошут ночью на сосне в засаде - услыхал хруст, мелькнула тень в лунном свете. Пику сжал в руке, изготовил для боя. Ожидал появления клыкастого, а под ним - славянин с топором и рогатиной. Оголодали с Фимкой. Когда еще ржаной колос нальётся. Убоина требовалась на пропитание. Забрел славянин в лес. Стоит, прислушивается. Темечко лоснится под луной. Тут бы и покончить Кошуту с вором и поджигателем. Туда бы, в темечко, пику одним легким движением - ходом до сердца дойдет. А бабу его, сонную, трофейным топором. И опять живи полновластным хозяином родовых угодий.
Почему не убил? Ни палача над ним, ни судьи, ни полиции. Не подстерег за кустом. Не приколол копьём спящего. Любой бродячий пес в городе насмерть бьётся с себе подобными за территорию. В лесу зверь метит свои владения и без раздумий бросается на преступника. Законы леса должны бы оправдать Кошута в любом случае. Более того, законы эти требовали решительных действий. Чтобы жить, ему необходимо было убивать. Иначе он обрекал на небытие себя.
Не убил, скорее, потому, что его самого люди никогда не убивали, не угрожали смертью. Обширность жизненного пространства добавляла угорцам миролюбия. Случались среди них только неумышленные убийства. И самое большое наказание было за это - высылка в леса, отторжение, запрет на общение.