Он отбросил тетрадку, стащил с себя пропотевшую рубаху и разложил на земле.
Вассиан, всхлипывая и постанывая, опрокинул над ней мешочек – и у Маруси забилось сердце при виде изрядной кучки золотых комочков.
Некоторое время все молчали, словно онемев, и даже Вассиан не стонал, только дышал надсадно.
– Да... – протянул Митюха. – Вот, значит, какое оно, золото!
– Фунта четыре будет, – веско проговорил Тимка. – Дядька Софрон упоминал о пяти. Как раз фунтишко примерно Вассиан из земли нарыл, рассыпанное. Это, значит, остальное. Наш фарт, наш фарт золотой... Эх, – покачал вдруг головой, – жаль, не дожил дядька Софрон! Каково было бы ему полюбоваться на такую красоту! Смотрите, как солнце в самородах горит, играет в родимых!
Собственно, призывы были излишни: никто и так не мог глаз отвести от мягкого свечения золота – ни Митюха, ни Маруся. Только Вассиан понуро смотрел в сторону.
Вдруг среди золотых кусочков что-то просверкнуло блеском иным, не мягко мерцающим, а острым, режущим.
– Пошевели-ка... – приказал Тимка, и Вассиан покорно ткнул в кучку грязным пальцем.
Самородки развалились в стороны, открыв тяжелую печатку с небольшим, но чистым, яростно сверкающим камнем.
– Алмаз! – восторженно воскликнул Тимка. – Перстень инженера Стрекалова!
– Тот самый, что Софрон и Максим с его руки сняли? – спросил Митюха.
– Выходит, тот. Какому тут еще быть? – кивнул Тимка, и оба приятеля понимающе переглянулись.
А вот Маруся ничего не понимала и хотела спросить, кто снял алмаз, с какого офицера, однако та судорога, которая свела ее рот и губы, судорога потрясения, так и не разошлась. Девушка снова подумала, что представляла себе золото иначе. Ей казалось, что здесь будут слитки, уже аккуратные, сформованные, но в том-то и состоял самый сильный смысл варнацкого клада, именно потому он производил такое поразительное впечатление, что это были просто бесформенные куски драгоценного металла, рожденные и неохотно отданные землей, – добытые человеком для усиления своего могущества и власти. И теперь Маруся чувствовала, что знак человеческого могущества мог выглядеть только так, и никак иначе.
– Ну ладно, налюбовались, – нарушил напряженную тишину Тимка. – Негоже такому добру на вольном погляду долго лежать. Давай, Хмуров, собери золото, припрячешь в мой тайник, а потом я тебе ключик дам – цепку снять.
Вассиан заскорузлыми от крови и грязи пальцами принялся собирать самородки. Собирал долго и неуклюже, но Тимка даже не ворохнулся помочь. Маруся сунулась было, однако Митюха поймал ее за подол и остановил, а у Тимки только плечо дрогнуло – и она словно приросла к земле.