– И ты...
– И я все поняла. И жутко разозлилась. И даже решила прикончить тебя из Феичевой «беретты», которую все время таскала за поясом. И, очень может даже статься, прикончила бы, если бы ты не сознался в содеянном.
– То есть ты меня простила? – В голосе Понтия снова зазвучала улыбка, и Алёна не могла не улыбнуться в ответ.
– Типа, да.
– Слушай, а может быть... – нерешительно заикнулся Понтий. – Может быть, ты замерзла? И я мог бы тебя...
– Нет, – решительно сказала Алёна. – Нет, нет и нет. Не в такой обстановке. Вот выберемся отсюда – и...
– Тогда давай скорей выбираться, – решительно заявил Понтий. И завозился, наверное, перемещаясь на четвереньки. – Поползли скорей. Не могу сказать, чтобы я очень хорошо ориентировался в подземельях, но вроде бы, если отсюда двинем по левому ходу, то совсем скоро окажемся в подвале Феича.
– Не окажемся, – грустно призналась Алёна.
– Почему?
– Потому что там столбик рухнул.
– Какой столбик?
– Ну, который твой отец подпилил, чтобы Феичу обратный путь завалило, когда он в подвал залезет. Чтобы Зиновия могла без помех явиться ему в образе Тати и замогильным голосом вопросить, нашел ли он то, что вы все ищете, или не нашел.
– Слушай, – проговорил Понтий после некоторого молчания, – мне почему-то все время хочется восклицать или «Господи!» или «Черт возьми!». Ты в самом деле что-то... кто-то... ты в самом деле совершенно нереальный человек. Какая там кикимора! Какая там дочка домового! Дважды за пару часов устроить подземные обвалы – это я не знаю, кем надо быть... Феерическая ты женщина, честное слово!
– Тебе уже страшно, да? – улыбнулась в темноте Алёна. – Может, ты уже раздумал продолжать со мной знакомство, когда мы отсюда выберемся?
– Не раздумал я ничего, – ответил Понтий очень серьезно. – Даже не надейся. Просто чем дальше идет время, тем сильней мне хочется отсюда выбраться. Чтобы скорей... чтобы все случилось скорей! А поцеловаться-то мы хоть можем или нет?
– А у тебя колечко по-прежнему в носу торчит? – спросила Алёна опасливо.
– Нет, – сказал Понтий. – Я его просто так, для понта надел, чтобы максимально экзотически-фотографический вид иметь. Фенечек в бороде я вообще-то не ношу, пирсинга у меня никакого нет, я очень благопристойный, даже скучный сисадмин по жизни.
– Да? – с сомнением в голосе протянула Алёна.
– А что? – испуганно спросил Понтий. – Тебя мое признание разочаровало? Ты предпочитаешь целоваться с кем-то поэкзотичней?
– Успокойся, – усмехнулась писательница Дмитриева, – я в жизни не целовалась с сисадминами, так что все очень экзотично.