– Через минуту я буду в вашем распоряжении, – просто сказала она.
Она действительно вскоре закончила свое письмо. Она его перечитала, посыпала песком, запечатала и положила на стол перед собой. Потом встала.
– Ну так что же вы мне принесли?
Гортензии показалось, что разворачивание туалетов длилось бесконечно долго. Эрцгерцогиня рассматривала вещи, что-то говорила, но, казалось, всерьез не интересовалась тем, что ей принесли. Гортензия с беспокойством отметила ее бледность и синие круги под глазами. Она делала над собой усилие, чтобы говорить о тряпках и разных пустяках. Тем не менее она выбрала два платья, муслиновый чепец, красивую вышитую шаль и детский костюмчик для Франца-Иосифа.
– У нас есть красивые вещи для мужчины, – сказала наконец Пальмира. – Кашмирские галстуки, белые шарфы с золотой бахромой, банты на шпагу…
София взглянула на нее и промолчала. Казалось, она внутренне боролась с собой, и Гортензия почувствовала, как сжалось ее сердце. Может быть, эрцгерцогиня передумала? Конечно, она ничего не сказала, но в ее взгляде, как и в глазах Пальмиры, чувствовалась мольба. София вздохнула:
– Мой августейший супруг эрцгерцог Франц-Карл не интересуется туалетами. Он далек от всего этого, но… – Она замолчала, что снова вызвало беспокойство посетительниц. И эти муки легко читались на их лицах. Тогда София слегка улыбнулась. – Но наш племянник, монсеньор герцог Рейхштадтский, этим интересуется, как и полагается молодому человеку. Мы можем пойти к нему…
Пальмира с облегчением незаметно вздохнула, сильно покраснев при этом…
– Да, действительно, монсеньор известен… своей элегантностью. Это будет великая честь для моего дома обслужить… хоть раз такого знатного клиента.
Эрцгерцогиня снова улыбнулась, но в этот раз ее улыбка была полна меланхолии.
– Не сомневаюсь, – сказала она. – Я вас провожу. Я уверена, что он вас примет.
Пальмира и Гортензия проследовали за Софией через анфиладу комнат, считавшихся самыми красивыми во дворце: Красный салон, салон Воспоминаний, Ковровый салон, украшенный инкрустацией розового дерева и арабесками позолоченной бронзы и многочисленными китайскими миниатюрами, салон Миниатюр и, наконец, салон Фарфора, прелестную, очень светлую комнату, белую с голубым, которая действительно напоминала фарфор. Но, несмотря на такое великолепие, комнаты были неожиданно уютными, что обычно было несвойственно королевскому дворцу.
Точно так же знаменитый этикет Габсбургов как-то смягчался в стенах Шенбрунна. Не было стражников, не было слуг, за исключением одного, который открывал двери перед Софией, и второго, который нес коробки. Только в Фарфоровом салоне ходил из угла в угол адъютант. Он низко поклонился Софии.