Загорелое лицо судовладельца внезапно приняло красноватый оттенок.
– Понятия не имею. В Морле никто ничего не знает о заключенных. Кто они, сколько их, как зовут… Но давайте забудем об этом! Слишком грустная тема для такого погожего дня. Смотрите, вот и мой сюрприз!
Снова тронувшись, карета приблизилась к ограде какого-то зеленого парка. В центре парка стоял дом. Один из тех средневековых бретонских замков, которые были построены на века. Сиреневые гранитные стены под низкой крышей способны были выдержать любую непогоду. Это жилище походило на человека, собравшего все силы перед боем, хотя декоративные резные каменные арки, украшавшие двери и окна, и словно распустившиеся цветами в небе розетки на щипцах крыши с коньком пленяли удивительной красотой и изяществом. Дом стоял, словно прислонившись к молодым сосенкам, защищая их от морского ветра. А огромные голубые цветы на клумбах перед фасадом делали его похожим на старого помещика, разодетого, как на свадьбу. К величайшему удивлению Гортензии, цветы эти назывались ее именем.
– Так они растут в Бретани? А откуда они у вас?
– Вы хотите сказать, почему они растут в Бретани? Эти цветы привезены сюда из китайских лесов. Давным-давно на одном из наших кораблей их доставили моей бабушке. Это было, я думаю, гораздо раньше, чем бугенвильский ботаник Жан Коммерсон привез эти гортензии в королевские сады. Вам они нравятся?
Многозначительный взгляд Фелисии вовремя напомнил крестнице королевы Гортензии, что пока ее имя Люси.
– Очень нравятся, – улыбнулась она. – Мне нравится все голубое.
Она и сама в голубом ситцевом платье, перетянутом на талии широкой лентой, и в голубом чепце напоминала каскад лазурных струй, и Батлер искренне ею залюбовался.
– Как же вам не любить этот цвет, если он вам так идет? А теперь поспешим, нас ожидает обед.
Стол накрыли за домом, под венцом из ломоноса, а обед их состоял из креветок и устриц с поджаренным хлебом и соленым маслом, роскошного омара, подрумяненного на костре, из голубиного паштета, сыра, изготавливаемого монахами из аббатства Ла-Мейерс, и, наконец, из обильно посыпанного сахаром торта. Это было что-то вроде пирога с кремом и изюмом, политого соком цветов апельсинового дерева.
И, ко всему прочему, отонское вино, ему отдали предпочтение дамы. В последнее время, наверное, от морского воздуха, у них разыгрался аппетит.
После обеда на столе появился ароматный густой кофе. Допив свою чашку, Батлер извинился перед Фелисией:
– Не разрешите ли на минутку увести от вас миссис Кеннеди? Я хочу ей кое-что показать, а для вас, уверен, это будет вовсе не интересно.