– В роли камеристки вы провалитесь так же, как и в роли мужчины. Я бы сказал, приятельница…
– Или компаньонка. Светская дама, которой в жизни не повезло. Такие часто встречаются!
– Почему бы и нет? Во всяком случае, вы должны подолгу гулять на морском берегу и в особенности вокруг поселка Карантек, к которому приписан форт Торо. Это почти в трех лье от Морле. Погода будет хорошая, пейзаж там красивый, так что гулять сам бог велел. Даже лучше, если вы там задержитесь и понаблюдаете за тем, что происходит в крепости.
– Вот только не представляю как, – заметила Гортензия. – Всякая романтическая прогулка не может длиться слишком долго. Это может показаться подозрительным.
И снова со своей обычной грубоватой прямотой в разговор вмешался Руан-старший.
– Кто-нибудь из вас умеет рисовать или писать маслом? Это был бы прекрасный повод для долгих остановок. Художнику нужно время, чтобы сосредоточиться…
Обе женщины в растерянности взглянули друг на друга. В монастыре их, конечно, немного учили рисованию, но рисовали они в основном цветочки или же изображали аллегории на религиозные темы, как, например, воспламененное сердце или просфору на дароносице. Между этими простенькими рисунками и изображением пейзажа пролегала целая пропасть.
– Если вам теперь нужен художник, – саркастически заметила Фелисия, – не лучше ли послать туда нашего друга Делакруа? Он такие великолепные пейзажи изобразит! И ведь он тоже из ваших…
– Он с нами только душой, – сухо отрезал Бюше. – Делакруа слишком увлечен искусством, чтобы всерьез интересоваться чем-либо еще.
– Могу уверить вас: он интересуется себе подобными! – воскликнула Гортензия, возмущенная, что о ее друге говорят в таком тоне. – Он добрейший человек в мире!
Бюше с раздражением отмахнулся.
– Я нисколько не хотел обидеть его, сударыня… Каждый поступает как знает. Я только говорю, что при виде великолепного пейзажа Делакруа увлечется живописью и начисто позабудет об остальном. Короче говоря, нам не нужно, чтобы у вас был талант, – намалюете там что-нибудь, и все.
– Хорошо еще, если нас не поднимут на смех, – сквозь зубы процедила Фелисия. – Даже простой крестьянин в состоянии разобраться, кто художник, а кто нет. Ладно! Если вам так нужно, мы постараемся.
– Вот и хорошо. А теперь возвращайтесь на улицу Бабилон. Вы выезжаете через два дня. Завтра вам доставят подходящие паспорта. Счастливого пути! И удачи! Только не забудьте захватить пистолеты.
Еще не рассвело, когда спустя два дня Фелисия и Гортензия расположились в большой дорожной карете графини Морозини с закрашенными гербами на дверцах. Они везли с собой все, что смогли собрать: деньги, драгоценности, полное снаряжение живописца и паспорта с настоящими печатями на имя миссис Кеннеди, проживающей в Париже на улице Клиши, и мадемуазель Ромеро, ее компаньонки. Сопровождал их один Тимур. Его бритый череп скрывали парик и высокая шляпа с кокардой, а одет он был, как и подобает кучеру из приличного дома. Тимур важно занял место на козлах. По здравом размышлении Фелисия решила поручить Гаэтано охранять дом вместе с Ливией, которая к тому же побаивалась оставаться одна.