От этого занятия меня отвлекло появление Серегина в компании обещанного Умецкого.
– Евгения Максимовна, а что это вы тут в одиночестве сидите? – завопил Серегин, вваливаясь в комнату. – Пойдемте с нами, хряпнем по маленькой, отметим.
Его интонации недвусмысленно свидетельствовали, что отмечать друзья начали еще по дороге домой, а то и прямо в офисе.
– Извините, Константин Вячеславович, мне работать надо, – попыталась защититься я.
– Бог с вами, Евгения Максимовна, вы не понимаете, от чего отказываетесь. Вот, – Серегин взмахнул перед моим носом изрядных размеров бутылью с прозрачной жидкостью и красно-белой этикеткой. – Это ром. Настоящий «Гавана клаб», такого вы сейчас уже нигде не найдете. Понимаете, ни-и-и-где! Димоныч ради такого случая из своих старых запасов вытащил. Пятнадцать человек на бутыль мертвеца, йо-хо-хо и бутылка рому!
– Йо-хо, энд э баттл оф э рам! – неожиданно проявил знание английского Умецкий, подвывая в такт товарищу.
– Пойдемте, Евгения Максимовна, – снова перешел на прозу Серегин. – По такому поводу грех не выпить.
– По какому поводу? – поинтересовалась я.
– Ты, Евгения Максимовна, не дури, – подал голос Умецкий. – Если у тебя повода нет – пей без повода, мы не возражаем. А компанию не ломай.
– Дмитрий Иванович, а с каких это пор мы с вами на «ты»? – ядовито спросила я. – Что-то не припоминаю, чтобы мы пили на брудершафт.
– Так вот сейчас и исправим, – осклабился Умецкий. – Костян, харэ с ней базарить. Хватай, грузи на плечо и тащи на кухню.
Серегин, видимо, представил все возможные последствия такой попытки настолько реально, что даже слегка протрезвел.
– Пойдемте, Евгения Максимовна, – сказал он совершенно серьезно. – Все-таки вы сегодня именинница, не лишайте нас своего общества. Посидите столько, сколько выдержите, ни секундой больше.
Делать нечего, пришлось идти. Боря уже сидел за столом. Его, как и меня, тоже сочли главным виновником и непременным участником торжества, но он на правах шофера имел право почти совсем не пить и после первой же здравицы в свою честь покинуть нас, сказав, что машину надо вести в гараж, пока не сперли. Я было вспомнила о моем «Фольксвагене», ночующем под окнами, но тут же поняла, что этот повод избежать пьянки никуда не годится. Оставалось терпеть. Лена мужественно выдержала два или три тоста и пошла спать, сославшись на головную боль. Скоро встала из-за стола и я. Мужчины немного посопротивлялись, но больше для порядка, потому что темы разговоров уже сползли к футболу и политике, для чего моего присутствия не требовалось.