– Знакомьтесь, пожалуйста: мое счастье, моя радость, – сказал Серегин, поочередно указывая на жену и дочь.
– Лена, – протянула мне руку его жена. – Евгения Максимовна, вы не будете возражать, если я буду звать вас по имени? И вы меня зовите просто Лена. Терпеть не могу отчеств. Длинно и неудобно.
«Радость» агукнула, видимо, выражая согласие. Впрочем, с тем же успехом это могло быть и несогласие, и просто агуканье, ради искусства.
– Нет, что вы, не возражаю, – ответила я. Лена мне почему-то сразу понравилась.
– Егорка, иди-ка сюда! – крикнул Серегин.
В прихожей появился симпатичный вихрастый мальчуган с пластмассовой винтовкой в руках.
– Знакомься, Егор, это тетя Женя, – представил меня Серегин-старший. – Слушайся ее, как меня и маму. И даже больше. Понял?
– Понял, дядь Кость, – кивнул Егорка. – Тетя Женя, а вы нас теперь охранять будете?
– Да, – улыбнулась я.
– А у вас пистолет настоящий есть?
– Так, все расспросы потом, – сказал Серегин, забирая девочку у жены. – Молодежь со мной, а мама пусть пока покажет тете Жене ее комнату. Как тетя Женя устроится, она сама все подробно расскажет.
– Замечательно, – с серьезным видом кивнул Егорка.
Мы, взрослые, расхохотались на три голоса.
– Пойдемте, Женя, я вам комнату покажу, – сказала Лена, отсмеявшись.
Комната была небольшая, но светлая и неплохо обставленная. Кроме нового итальянского дивана в ней были еще и журнальный столик, и два кресла, и даже телевизор. Но больше всего я обрадовалась кондиционеру.
– Скажите, Лена, Егор не родной сын Константина Вячеславовича? – спросила я, когда за нами закрылась дверь.
– Нет, – покачала головой Лена. – Иришка у меня от Кости, а Егорка от первого мужа. Я до знакомства с Костей была замужем за Умецким.
– За Умецким? – переспросила я.
– Костя вам не говорил? – удивилась Лена. – Умецкий – это генеральный директор и фактический владелец «Феникса».
Кажется, у меня появился первый подозреваемый.
– Странно. Константин Вячеславович говорил, что он соучредитель фирмы.
– Так-то оно так, вот только доли у них очень уж неравные. Умецкому принадлежит восемьдесят шесть процентов фирмы, Косте – остальные четырнадцать.
– Как вы считаете, Умецкий мог желать смерти Константина Вячеславовича? – прямо спросила я.
– Нет, что вы, ни в коем случае.
– Почему вы так думаете?
– Умецкий – никто. Пустое место. Он совершенно ни на что не способен. Ой… нет, не в том смысле, в котором вы подумали. Хотя и в этом, между прочим, тоже. Но я имела в виду другое. Он – ноль. Большой круглый ноль, и даже несколько нолей, а Костя – та самая единичка, которая придает смысл всем этим нолям. Всем, что он сегодня имеет, Умецкий обязан Косте. Если бы не Костя, он и сейчас сидел бы в том же подвале, что и два года назад. Костя фактически создал «Феникс». Умецкий не способен родить ни одной идеи, а из Кости они сыплются, как из рога изобилия, причем все, как одна, гениальные. Умецкому нет смысла убивать Костю. Это все равно что самому подписать себе приговор. Нет, по миру он, конечно, не пойдет, но хоть о каком-то дальнейшем развитии бизнеса придется забыть. В общем, стрелять в Костю мог кто угодно, только не Умецкий.