Отец и Катя пошли чуть впереди.
– Если какая-то помощь понадобится, я, конечно, не всемогущ, но не последний человек. В Москву ведь попадете рано или поздно… – говорил мужчина.
– Теперь уже нескоро, – ответила Катя. – Нет у меня в вашей Москве никаких дел, – усмехнулась она, – да и не надо.
– И все-таки.
Он вытащил визитку, отдал девушке. Она покрутила ее в руках.
– Спасибо.
– Ты мне на день рождения позвонишь? – забежал вперед Шурик.
Катя кивнула.
– А на Новый год?
Она опять кивнула. Отец заулыбался.
– Пап, оставь нас вдвоем, пожалуйста, – сказал мальчик. Выхватил из рук шофера Катину сумку, скомандовал: – Пойдем!
И они вдвоем зашагали по перрону.
Остановились у вагона.
Она нагнулась и поцеловала мальчика.
– Я бы тебе письма писала, но я безграмотная. Ты уж прости. Я бы отдала тебе альбом, но это все, что осталось… от Феликса.
Шурик улыбнулся.
– Я себе такой же заведу. И нас приклею. Наше фото, помнишь? Там он, ты и я. И фото своих предков приклею, – мальчик вздохнул. – И маму.
– В вагон проходим, девушка.
Сердитая проводница поднялась на подножку.
Катя кивнула и шагнула к вагону.
– Погоди! – крикнул Шурик. – Я забыл сказать… Я должен сказать… Ты ведь не выйдешь замуж, ну лет ближайшие пять?
Она покачала головой, и мальчик просиял.
– …Я хотел сказать, что через пять лет мне будет восемнадцать. И тогда, ты понимаешь…
Катя нагнулась и снова поцеловала мальчика – но уже совсем по-взрослому.
– Он же просил, чтобы ты не была одна. Чтобы ты никогда не плакала. Чтобы я… чтобы я как будто бы он… Ты же подождешь? Обещаешь?
– Конечно! – крикнула она, запрыгивая на подножку тронувшегося поезда. – Ты только расти побыстрее, пожалуйста.
Шурик бежал за составом, бежал, выбиваясь из сил.
Когда Катю стало не видно, он остановился. Чья-то рука легла на его плечо. Это был отец.
– Я люблю ее, – сказал Шурик, задыхаясь.
Отец не засмеялся, только ближе придвинулся к сыну. И тогда Шурик доверчиво прижался к нему.
– Я не убегу! Я обещал одному человеку. Но я буду ее ждать… А ты прости меня!
– Нет, это ты, ты прости меня, пожалуйста! – Отец крепко сжал плечо сына.
– Знаешь, я ведь хотел научиться стрелять, – тихо сказал Шурик, – а научился у него совсем другому!
– Знаю, – ответил отец. – Счастье, что расчеты наши не всегда удаются.
…Потом, когда он вырос, Шурик часто вспоминал свой давний разговор с Феликсом.
Они шли по железнодорожному полотну.
– Так что ты там говорил про любовь? – спросил мальчик.
– Любовь – сладкая ловушка, из которой никто не уходит без слез.
– У кого вычитал?
– Не помню.
– На себе проверял?
– Бывало.