Глава двадцать третья
Аренда квартиры в Париже
О том, где не хотят жить крысы, и о том, где хочу жить я
Прежде чем впервые купить себе квартиру в Париже, мы с семьей, как все осторожные или как все бедные люди, пожили в арендованном жилье. Оно и к лучшему, так как тем самым мое знакомство с ужасными агентами недвижимости проходило постепенно. Эту породу во Франции особенно не любят. Наверное, потому что завидуют, ведь им удается зарабатывать от пяти до десяти процентов от суммы сделки каждой продажи или покупки недвижимости, да и еще брать приличные взятки за хорошие квартиры, как говорят французы, «под столом», при этом ровным счетом ничего не делая. С учетом сегодняшних взвинченных цен на недвижимость ничего ни делать получается очень выгодно.
Мой первый агент по недвижимости мог бы считаться обаятельным, если бы не его глаза. На заводском сборочном конвейере явно случился сбой. Глаза, безусловно, предназначались акуле, но ктото отвлекся и допустил прокол.
Отсмотрев с его помощью несколько квартир, обнаружила, что в некоторых из них хотелось остаться жить навсегда, а в некоторых порадоваться за то, что твое детство кончилось и оно никогда не пройдет в таких условиях. В одной я даже не предполагала наличие крыс — настолько влажный и скверный там был воздух, что наверняка никто не смог уговорить крыс остаться.
Найдя наконецто уютную квартирку с видом на Венсенский лес, мы порадовали нашу квартирную хозяйку жильцами, платящими, на удивление, даже зимой при наличии детей. Во Франции некоторые недобросовестные арендаторы, пользуясь благоприятными законами, не позволяющими хозяевам квартир выставлять семьи с детьми на улицу с ноября по март, забывают платить в холодное время года.
Время, проведенное в аренде, я провела с пользой — каждому входящему гостю вручалась карта Парижа и пригородов, на которой маркером они должны были отмечать приличные и неприличные кварталы и районы. Под приличными подразумевались места с пониженным процентом проживающего цветного населения, вовсе не потому, что я расист, а потому, что белый цвет мне всегда казался нарядным. А еще моих гостей приличными просилось считать районы, за коренного жителя которого они мечтали бы выдать свою дочь, если бы она у них была. И дело тут не в снобизме, а в том, что, как говорит моя мама, я всегда больше думаю о других, чем о себе. Мне казалось это определением благородного альтруизма, а она думает, что это понты. Кстати, это молодежное слово она, обычно очень аристократично выражающаяся мадам, выучила совсем недавно наряду с такими словами, как «клево», «круто» и «стремно». Но иногда пока еще их путает и неудачно меняет местами.