В уцелевших домах жили четыре семьи. Почти все старые люди, кому некуда было ехать и не под силу начинать новую жизнь. Исаевы и Долженковы работали в горах, на известковом карьере, старуха Дерова держала корову и торговала молоком в городе, а Степан Карпович, Алешин дедушка, работал при «вилюшке» – так называли здесь шоссе, уходившее через горы в Иран. Степан Карпович торжественно именовал себя «дорожным ремонтером», но, говоря попросту, он был сторожем при дороге. Ковырялся потихоньку с киркой и лопатой, чистил кюветы от бурьяна и падали, убирал камни. Работа была несложная, но требовала здоровья и умения помногу ходить.
Старик был еще крепок. Три поколения молокан, не куривших и не пивших вина, наградили его отменной кровью. Он был совершенно седой, с пышными седыми усами, но при этом – горный, дубленый румянец, белые зубы и глаза необычайной голубой ясности. Поглядев на старика, никто не дал бы ему шестидесяти восьми лет. И Алеша был той же породы. Весной ему исполнилось семнадцать, но выглядел он старше, говорил басом, и руки у него были грубые, жилистые, как у взрослого мужика.
Эта природная крепость как бы сравняла обоих – старца и юношу. Всю работу они исполняли на равных. Они жили суровой и дружной жизнью мужчин: мало спали, скудно готовили, оба были завзятые охотники. Конечно, Алешина жизнь была трудней стариковой. Ведь он еще и учился, каждый день ездил в город. Грязные от известковой пыли самосвалы с карьера были его автобусом.
Ребята завидовали Алеше. Им казалось, что его жизнь в горах, рядом с границей, полна приключений и опасности. Кое-какие приключения иной раз случались, но Алеша никому о них не рассказывал. Эта скрытность, воспитанная с ранних лет, была таким же свойством жителей пограничного района, как и удивительно спокойное, почти равнодушное, отношение к так называемым приключениям.
Да и, по совести говоря, жители Карповки знали о том, что происходит на границе, немногим больше, чем горожане. Иногда ночью стреляли. Иногда по шоссе бешено проносились машины. Иногда заходили в гости озабоченные пограничники, расспрашивали о том, о сем. Алеша многих из них знал в лицо, а Степан Карпович знал все начальство ближайших застав. Степана Карповича тоже все знали. Он дважды участвовал в задержании и даже заслужил медаль.
А в общем – обыкновенная жизнь. Пустынные горы, скупо зеленые у подножия, поросшие чахлой арчой. Ветер с Ирана дышал снегом, а северный приносил пыль и сушь пустыни.
Между Степаном Карповичем и Алешей шла вечная распря. Старик убеждал Алешу переехать в город, снять угол и жить по-людски. Сам он не хотел покидать насиженное место. Кроме того, что жаль было бросать дом (а продать его не представлялось возможности), Степан Карпович очень гордился тем, что его знают и уважают пограничники. А в городе что? Ни охоты, ни дома, ни уважения.