— Если неизвестные осведомлены о таких подробностях моей личной жизни, — размышлял я, — то они наводили обо мне справки. Во всяком случае, знают кто я такой, им известно о дочери и жене. Я же в полном неведении о них. Кто они, какие у них возможности? А если они действительно при дальнейшем моем расследовании, когда докопаюсь до объективной информации по ЗГРЛС, начнут действовать? Что я им смогу противопоставить? На что тогда смогу рассчитывать, на какую помощь?
— Да, ни на какую, — сам себе же отвечал, — в Минобороны, в милиции, в КГБ нет влиятельных родственников или друзей. Майорские погоны не защитят ни меня, ни мою семью от возможных действий неизвестных.
Затягивание расследования, тревожные размышления после телефонного звонка неизвестного мужчины все чаще приводили к мысли пойти к главному редактору и отказаться от темы ЗГРЛС. Объяснить, что расследование такой глобальной темы мне не по силам и возможностям. Наверное, что так бы и произошло после таких довольно невеселых размышлений. И я бы отказался, во вред своему профессиональному имиджу, от этого расследования. Журналистские смелость и принципиальность — это конечно отличные качества бойца печатного слова. Но за этим должна стоять весомая поддержка. И вот тут из сложившейся буквально патовой ситуации неожиданно выйти помогла женщина, у которой мы снимали однокомнатную квартиру в Капотне за 150 рублей.
Словно «накаркал» себе, когда после телефонного звонка неизвестного в редакцию сказал сослуживцам, что хозяйка подняла цену за жилье.
Как-то в один из вечеров после службы, как обычно приехал домой. На кухне за столом сидели моя жена, хозяйка квартиры и ее гражданский супруг. До этого всего пару раз его видел. Малоразговорчивый, с угрюмым выражением лица, еще сравнительно молодой мужик. Его гражданская жена — хозяйка квартиры была постарше. Она посещала нас каждый месяц и забирала квартплату — почти половину моего майорского жалованья. Все пили чай. Моя жена передала хозяйке деньги за квартиру. Та положила их в кошелек. А потом, уже глядя прямо мне в глаза, сказала, что им за поднаем этой квартиры предлагают платить 250 рублей. От ста рублей они не хотят отказываться. Так что или мы платим за квартиру 250 рублей в месяц или съезжаем. Эту женщину мы знали уже года три. Она была родной сестрой еще одной нашей знакомой, с которой моя жена была в приятельских отношениях. Только это удержало меня от того, чтобы не послать хозяйку квартиры, куда подальше на далеко не литературном, но понятном во всем мире русском языке. На 100 рублей с семьей в Москве было не прожить. Договорились, что мы попользуемся квартирой ещё месяц, пока будем искать другое пристанище. Уже на лоджии, сидя за вечерней газетой, подумал, что смена жилья даже к лучшему. Возможно, это на какое-то время в период расследования по ЗГРЛС обезопасит семью. Жена не знала о телефонном звонке в редакцию, да и вообще о сложном расследовании по ЗГРЛС. Не хотел ее волновать. Для себя на лоджии в тот вечер решил, что не буду пока никому сообщать, где найду новое жилье.