Миссис Уильямс опустила глаза и переложила в другую руку смятый носовой платок.
– Я буду с вами откровенна, – продолжала она. – Иногда Джеймс бывает излишне добр к людям. Кто знает, может быть, он унаследовал эту черту от меня. Я тоже очень быстро проникаюсь к людям жалостью, а это плохо, потому что большинство из них начинают этим пользоваться и садятся на шею, требуя сочувствия. Я знаю, что многие так поступали с Джеймсом. Он всегда пытается помочь людям, как он пытался помочь этому парню. Я много раз хотела поговорить с Джеймсом, но я мать и боялась вмешиваться в его жизнь. Есть определенная грань, которую нельзя переступать, поэтому я так и не поговорила с сыном, как бы мне этого ни хотелось.
Джеймс готов помочь всем и каждому, и поэтому мне нестерпимо видеть его в такой беде. Вы знаете, когда Джеймс продал свой остров и заработал на этом кучу денег, он сразу отремонтировал мой дом и за десять тысяч долларов купил для нашей церкви электрический орган. Не знаю, может быть, эта беда послужит ему уроком, и он поймет, что иногда надо думать и о себе… – Миссис Уильямс лучезарно улыбнулась, увидев подходящего сына. – Я умолкаю, – сказала она.
– О чем вы тут беседовали? – спросил Джим.
– Я говорила, что все будет хорошо, – ответила миссис Уильямс, но шум совершенно заглушил ее слова.
– Прости, мама, я не расслышал.
Миссис Уильямс набрала в легкие побольше воздуха и впервые за весь вечер повысила голос.
– Я говорила: «Все это кончится… очень… хорошо». – Конечно, мама. Так было, так есть и так всегда будет.
– Черт, я бы и сам с наслаждением застрелил этого Дэнни Хэнсфорда, – заявил доктор Джеймс Меттс, коронер графства Чатем. – Этот малый был сущей сволочью. Напугал Уильямса до смерти. Вы же понимаете, время три часа ночи, а эта скотина приходит в неистовство оттого, что Уильямс не хочет играть с ним в какую-то дурацкую игру.
Доктор Меттс, обычно очень мягкий и корректный, пришел в необычное волнение. Именно он провел в «Мерсер-хауз» несколько часов в ночь перестрелки, обследуя место убийства. Это он написал свидетельство о смерти и распорядился направить труп на судебно-медицинскую экспертизу. За неделю до суда ему позвонил один из адвокатов Уильямса Джон Райт Джонс и попросил разрешения прийти, чтобы обсудить случившееся.
Джон Райт Джонс считался одним из лучших специалистов по уголовному праву в Саванне. Этот большой и сильный, как медведь, мужчина должен был представлять на процессе интересы Уильямса. Когда он прочитал протокол судебно-медицинского исследования и просмотрел фотографии, сделанные на месте происшествия, он был весьма озабочен пулевыми отверстиями в теле Дэнни Хэнсфорда – в спине и за ухом. Он спросил доктора Меттса, возможно ли так восстановить картину перестрелки, чтобы сказать, что Дэнни мог получить эти два ранения