От города все же далеко: асфальтом больше сотни верст, а потом проселком. Телефон он давным-давно провел. И каждое утро, лишь в кабинет войдет, сразу маме: "Как дела, дорогая? Как здоровье? Чего нужно?" Долго-то рассусоливать некогда, он посмеется: "Ну, давай работать". - "Буду работать, буду..." - смеется вместе с ним тетка Таиса.
Далекий от города путь, но приезжал сынок. Куда-нибудь едет по делам и завернет. "Волга" на хутор катит, все знают: к тетке Таисе, к кому же еще. Вертолет садится посреди хутора. Пыль до неба. Виктор прилетел. Но это раньше. Теперь с вертолетами трудно. Приезжал. Порой недолго гостил, два ли, три дня.
"Мама, как у тебя с едой?.." - по телефону спрашивает. Она лишь заикнется. А порой и не просит. Но чуть не каждую неделю подкатывает машина, и полный холодильник у тетки Таисы. Его тоже сынок привез.
Председатель колхоза подъедет: "Чем помочь?"
Так что жила тетка Таиса как сыр в масле. Но не копбылила нос. Такой же у нее огород, как у всех. Такие же курочки. Корову, правда, давно не держала. Возраст. Да и зачем жилы рвать при таком сынке.
И обитала тетка Таиса все в том же старом гнезде: не дом и даже не флигель, а саманная хатка-мазанка, правда, с деревянным полом, шеломистой шиферной крышей. Зимой - тепло, жарким летом - прохладно. По старым годам такое жилье было привычно. А нынче на хуторе мазанок, считай, не осталось. Строились понемногу. Еще при колхозе. Не больно богатые, но ставили дома. И тетку Таису порой упрекали: "С таким сыном - и в мазанке..."
Да и она сама не железная: нет-нет да и позавидует какому-нибудь ладному домику.
Еще в давние годы тетка Таиса как-то обмолвилась сыну: "Может, нанять людей. Лесом колхоз поможет. Флигелек поставить..."
Сын Виктор с полслова все понял:
- Сам думаю об этом. Квартиру в городе или в райцентре хоть завтра. Но ты не хочешь. А вот дом, на хуторе. Абы какой лепить перед людьми стыдно. Хороший построить - тут все как на блюде. Найдутся, пересчитают гвозди и доложат, вплоть до Москвы. Я - на виду. Мараться на грамм нельзя. На арбузной корке можно так оскользнуться, что улетишь - и не сыщут. Потерпи, мать. Все знаю, все понимаю. Сам хочу, чтобы на нашем родовом подворье стоял настоящий дом. Как только будет возможность, сделаю.
Тетка Таиса не рада была, что и затеяла разговор. Если и думала она про новый дом, то лишь для прилику, чтобы не хуже, чем у людей. А для жизни старая мазанка, лучше ее не сыщешь. Там две печки: русская и грубка с плитой. Протопишь - тепло. А летом в ней холодок и пахнет сухим укропом, полынью. Живи - не хочу. Она и жила и думала помереть в старой хате, привычной, обжитой.