Его бросок стремителен. При тройной тяжести семенящий бег на коротких лапах — то, что надо. Жираф сразу переломал бы себе ноги.
Клац! Я снова без ножа. Вздрыг — нож опять летит куда-то, а Двускелетный, сомкнув жвалы, тычется в меня головой. Его толчки становятся все настойчивее. Чего тебе, уродец? Никак, хочешь поменяться ролями — чтобы ты, значит, метал, а я, значит, бегал?..
А ведь он точно этого хочет… Апорт, Тим! ^ Ага, сейчас! Еще хвостом повиляю. Уйди.
Не знаю, плакать мне или смеяться. Рыдать от бессилия что-либо изменить или злобно хохотать над чужаками — как опекунами, так и их подопечными. Правда, все это я уже проделывал не раз и не десять. Может, Для разнообразия повыть на Луну?
Нет Луны. Возможно, корабль мне ее покажет, если я попрошу, но ведь рядышком я увижу более крупную горошину Земли. Увижу, зная, что с нею произойдет менее чем через месяц.
И тогда я точно завою. Вот только для корабля мой отчаянный вой ничуть не лучший аргумент, чем шорох мыши или стрекот кузнечика. А разве шум леса мешал кому-нибудь наломать дров?
Двускелетный шумно возится, кажется, собираясь устроить под меня подкоп. По-моему, он не отстанет. Ну что тебе, образина? Все-таки хочешь продолжить игру? Уверен? «Что наша жизнь? Игра!» Не помню, чьи слова, но это о нас с тобой. Понял, уродина? Вижу, понял…
Ага, так я и побежал на карачках… Сам бегай. Ладно, уж так и быть, я принесу тебе нож, но только своим способом. Через Вязкий мир путь ближе. Кому-то он наказание, а мне — краткий отдых.
Там хотя бы тяжесть нормальная.
— На ольховом дыму все же лучше, — тоном знатока сообщил Гриша Малинин, подбросив в дымящий костерок охапку колючих, словно рыбьи скелеты, можжевеловых веток. Застреляли искры. Клуб дыма рванулся было вверх, но одумался и втянулся в дымоход коптильни, что от него, собственно, и требовалось. Окутал висящие над жерлом куски мяса.
— А на можжевеловом что, хуже? — спросил дядя Лева и закашлялся, глотнув ненароком дыма.
Никто не поддержал тему. Из десяти человек, греющихся возле нодьи, разложенной на очищенной от снега площадке возле действующей коптильни, тема заготовки мяса интересовала сейчас только Гришу.
— Ну ясное дело, хуже! Хотя, по правде сказать, ненамного. Тут некоторые и на березе коптят, а в ней, между прочим, до Первоматери дегтя. Возгонка идет.
— Ты проверял? — спросил, откашлявшись, дядя Лева и полез тереть заскорузлым пальцем слезящиеся глаза. — Умный больно. Ты химик?
— Чего тут химичить? На вкус не чувствуется, что ли? Ольха нужна.
— Нет ольхи, всю извели. Гурман. Неймется тебе, так сходи за излучину, там ольха еще есть.