Взвыв от боли, львица забыла про щенка и взвилась в воздух… удар в падении, перекат, уклон от второго атакующего зверя, мелькание закрученных защитным веером клинков и снова падение: третья львица тоже не желала упускать свою долю добычи… Я почти летала между ними, умудряясь чиркать клинками по лапам, мордам, крупам и нанося мелкие, но болезненные раны и стараясь самой не попадаться под удары быстрых и сильных лап… Некоторое время мне это почти удавалось: пара царапин и небольшая рваная рана на многострадальном бедре – не в счет. А потом моя удача мне изменила: я не удержала равновесие и, увернувшись от лапы, отлетела лицом в песок от могучей груди озверевшего от сопротивления зверя… Львица, напружинив лапы, приготовилась к последнему в моей жизни прыжку; я, краем глаза стараясь заметить направление будущего прыжка, судорожно нашаривала руками выпавшие мечи и вдруг заметила, как глазница зверя словно взорвалась изнутри! Взвившееся в воздух могучее тело неожиданно тяжело упало на песок буквально у моих ног, и я поняла, что львица мертва!
Дальнейший бой я вела, словно во сне: у второй кошки, атаковавшей меня справа, тоже возникла маленькая дырочка в груди, что дало мне маленький шанс атаковать. И я его не упустила: вбила левый клинок прямо в это же отверстие, а правым, уже на уходе в сторону, перерезала ей горло… Третья кошка, видимо, удивленная фатальными неудачами товарок, чуточку сбавила темп. Или ей мешала маленькая кровоточащая ранка на суставе левой передней лапы? В общем, с ней у меня особых проблем не возникло… Единственное, что мне захотелось сделать, перерезав ей горло, – это зачем-то уничтожить эти маленькие ранки! Для этого пришлось изобразить состояние берсерка и, прыгая от одного поверженного тела к другому, нанести по несколько ударов в каждую бьющуюся в конвульсии тушу… А уже потом, добравшись до маленького, оглушенного ударом лапы тельца Зубастика и убедившись, что в переломанном и израненном теле нет и намека на жизнь, упасть на песок и позволить себе беззвучно заплакать…
…Дальнейшее я помню довольно смутно: не было сил. Выли трубы, какие-то расфранченные слуги несли меня на руках вокруг арены, а на меня сыпались цветы вперемешку с огрызками яблок, костями, кусками тряпок и тому подобной ерундой… Потом, лежа на огромном щите с эмблемой правящего дома Империи, под бормотание Императора, я счастливо улыбалась прижатому к груди и пришедшему в сознание щенку… А чуть позднее, бессильно развалившись на столе массажиста, чисто вымытая, с обработанными врачом ранками, я вдруг почувствовала в ладони маленькую спицу. Попытавшись приподнять голову, я с удивлением поняла, что это у меня не получится: здоровенная ручища всегда молчаливо делающего свое дело Оррота мягко прижала меня к лежаку, и тихий, немножечко хриплый голос вдруг произнес прямо в мое ухо: