Часовых убрали легко: по два бесшумных выстрела из «Винторезов» Глаза и Семы отправили всех четырех бодрствующих на посту монахов во Тьму, или, как они считают, к Свету… Я и Гарик, дождавшись третьего в нашей группе – Сему, – быстренько взлетели по стене в четыре человеческих роста и, спокойно спустившись во двор крепости по лестнице, смазали и открыли маленькую калитку в ее воротах… Семь ожидающих снаружи троек мгновенно просочились внутрь и исчезли во тьме ночи: Глаз, Беата и Мерион рванули в сторону парадного входа во внутренние помещения, откуда они должны были попасть к покоям коменданта и его заместителей. Три тройки, включая нашу, отправились к казармам, чтобы навести там шороху, остальные обеспечивали отход обыском конюшен, столовой, храма Алого Топора и т. д.
Оба часовых возле дверей в кельи монахов играли в орлянку – до смены караула оставалось еще около трех четвертей стражи, поэтому бесконечное время бодрствования было решено использовать с толком… Поэтому ни нашего появления в дальнем конце коридора, ни начала стрельбы они не услышали: были очень заняты процессом передачи выигрыша. А потом им стало все равно, кто кому и сколько должен, кто проскальзывает мимо и почему в кельях вдруг начали раздаваться приглушенные хрипы…
Особого сопротивления не было: лишь пара человек оказали хоть какое-то сопротивление, проснувшись; всех остальных резали во сне, как скот… В итоге через двадцать минут с момента входа во двор наша группа выполнила свою задачу.
Все остальные управились еще быстрее: осторожно выбравшись во двор, мы увидели, что там собрались практически все. А стоило мне показать поднятый вверх большой палец – земной жест, быстро принятый на вооружение в нашей деревне, как крепость огласилась радостными воплями молодежи. Впрочем, мы радовались не меньше: сюрпризов, подобных появлению воинов Алого Топора в ущелье Последней Тропы в прошлый Приход Тьмы, не хотелось никому из тех, кто его пережил. Ни Деду, ни Самиру, ни Боно, ни мне…
Оставив Боно с его тройкой присматривать за захваченной крепостью и послав гонца волнующимся за нас близким, мы скорым маршем выдвинулись в сторону Заброшенного Ущелья, к пещере, в которой хранились Черные Клинки – до открытия Врат осталось менее суток, и Дед решил, что настало время вооружаться…
…Хруст костей под ногами вызывал у малышей безотчетный страх. Глядя, как жмется ко мне идущий рядом Лех, я вдруг поняла, что безумно стара: лично у меня это царство смерти не вызывало никаких эмоций. Кроме, разве что, небольшого интереса: когда-то, целую вечность назад, в то время, когда я еще умела бояться и с ужасом в глазах смотрела в окно, как на улицах Аниора лютуют монахи Ордена, здесь Ольгерд шел в свой первый серьезный бой. Где-то невдалеке отсюда, скорее всего вон у той совершенно гладкой скалы, возле которой уже остановился шедший первым Мерион, мой брат учился убивать и выживать. Так же, как я постигала эту науку в Палестре и на песке арены. Вот этот, выбеленный ветрами и временем череп Твари мог быть снесен его рукой, а этот изломанный скелет мог пытаться обрушить на него свое оружие… Поддев ногой разваленный надвое человеческий череп, я отправила его в ближайшую стену, чтобы не мешался под ногами – вскоре и мне нужно будет, не глядя, нащупывать почву под ногами, стараясь подороже продать свою жизнь и жизни своих близких…