Над одинокой головою
И гром нередко грохотал;
Но он беспечно под грозою
И в ведро ясное дремал
(IV, 184).
Означает ли это, что Алеко принимал участие в революции?
У П выделены такие этапы: Кавказ — место действия "Кавказского пленника", Крым, связанный с "Бахчисарайским фонтаном", Молдавия — мир "Цыган", среднерусская провинция — место действия центральных глав EO, петербургский свет — завершение романа. Однако речь идет не о простом географическом перемещении Музы: из вымышленного романтического пространства она переходит в реальное. Это и означает, что "изменилось все кругом" — изменился весь мир пушкинской поэзии, вокруг поэта и в его поэтическом сознании.
VII, 1–4 — Ей нравится порядок стройный… И эта смесь чинов и лет. — Положительная оценка света в этих стихах звучит неожиданно после резко сатирических картин в предшествующих строфах, в том числе близких по времени создания (VII, XLVIII и LIII). Ближайшие тактические причины этого связаны с полемикой вокруг проблемы "литературной аристократии", заставившей П противопоставить духовные ценности, накопленные дворянской культурой, "идеализированному лакейству" (XII, 9). С этим можно было бы сопоставить попытку трактовать гостиную Татьяны как "светскую и свободную" и "истинно дворянскую":
XXVI
В гостиной истинно дворянской
Чуждались щегольства речей
И щекотливости мещанской
Журнальных чопорных судей
[В гостиной светской и свободной
Был принят слог простонародный
И не пугал ничьих ушей
Живою странностью своей:
(Чему наверно удивится
Готовя свой разборный лист
Иной глубокий журналист;
Но в свете мало ль что творится
О чем у нас не помышлял,
Быть может, ни один Журнал)]
XXVII
[Никто насмешкою холодной
Встречать не думал старика
Заметя воротник немодный
Под бантом шейного платка.]
И новичка-провинциала
Хозяйка [спесью] не смущала
Равно для всех она была
Непринужденна и мила
(VI, 626–627)
Однако вопрос этот не может быть сведен к тактике литературной борьбы. П, сохраняя сатирическое отношение к свету, видит теперь и другую его сторону: быт образованного и духовно-утонченного общества обладает ценностью как часть национальной культуры. Он проникнут столь недостающим русскому обществу, особенно после 14 декабря 1825 г., уважением человека к себе ("холод гордости спокойной"). Более того, П видит в нем больше истинного демократизма, чем в неуклюжем этикете или псевдонародной грубости образованного мещанства, говорящего со страниц русских журналов от имени демократии. Люди света проще и потому ближе к народу.
Во время работы над восьмой главой (сентябрь 1830 г.)