Он все еще опасался, что вчерашняя драка не пройдет бесследно, люди Костистого могли поджидать его на улице.
Но настоящая сложность заключалась в том, что ему предстояло, возможно еще в течение целого часа, как ни в чем не бывало общаться с женщиной, которую он изнасиловал прошедшей ночью.
В конце концов, стоя на пороге комнаты и не видя ее глаз, ему удалось выдавить из себя нечленораздельное извинение.
Она даже не обернулась, лишь произнесла, ни на секунду не отрываясь от своего занятия:
— Вчера мне показалось, что ты не такой, как все, да только все мужики одинаковые.
Он почувствовал, как в нем нарастает протест. В конце концов, извинившись, он сделал первый шаг к примирению, но она его отвергла. В том, что он оказался в ее комнате, была не только его вина.
— Это ведь не я открыл дверь. Любой на моем месте воспринял бы это как приглашение. Она резко обернулась.
— Дверь? Какая дверь?
— Вот эта самая, возле которой я стою!
— Ты хочешь сказать, что ночью она была открыта?
— Вот именно! И не делай, пожалуйста, вид, что ты ничего об этом не знаешь!
Не обращая внимания на его слова, она подошла к двери и внимательно осмотрела автоматический электронный замок.
— Я думала, ты его сломал…
— Ты бы это услышала.
— Да, конечно… Кажется, теперь я начинаю понимать…
На ее лице отразился неподдельный страх, она побледнела и, прикусив нижнюю губу, молчала, наверное с минуту.
— Тебе лучше не ездить в федеральную школу. Лучше, если ты вообще сегодня же уедешь из столицы.
— Какое отношение имеет дверь твоей комнаты к моему поступлению в школу колонистов?
— Не знаю. Может быть, никакого…
Ему начинала надоедать вся эта история, вся эта комедия с открытой дверью, таинственные недомолвки, ночная драка и тому подобное.
Сейчас он думал лишь о том, что, как только сдаст заявление, со всей этой историей будет покончено раз и навсегда. Допущенным к экзаменам абитуриентам предоставляется общежитие.
Вот только он не знал тогда, что подобные истории никогда не заканчиваются, оставляют след или шрам, тянущийся через всю жизнь.