Многие из людей, окружающих его сейчас, не считали это странным. Но люди менялись и он тоже, хотя знал, что перемены в нем были другого сорта.
— Он ведет себя так, будто к нему это не относится — это самое плохое, что может один навах сказать о другом, он это знал и знал, что это касается его. Пропасть росла не от его долгого отсутствия, не из-за его женитьбы. Другие тоже уходили надолго, роднились с другими кланами и возвращались. Но для него это была часть временных испытаний, и это было верно как на словах, так и по душе. У него не было родных. Что-то ему говорило, что он хочет этого…
— Я могу совершить огромную ошибку, продолжал он, — если уйду со своей земли, как люди ушли в форт Самнер. Если я оставлю свой род, которого нет, я окажусь один в незнакомом месте, пленником ютов, и это будет моей ошибкой.
Билли внимательно посмотрел на небо.
— Может только игра воображения и неизвестность тревожили меня все эти годы.
Он обошел хоган, оглядывая деревья.
— Думал, что неизвестность может сделать из меня труса. Я хочу продолжить свое дело до конца моих дней. Сейчас…
Пролетела, ухая, сова.
— Скверное предзнаменование, — подсказал ему внутренний голос, — сова — птица смертей и болезней.
— Сова, — вмешался другой голос, — просто охотится ночью. И больше ничего.
— Мы слышали друг друга, — крикнул он вслед птице. — Я хочу знать, что я должен делать.
Билли вернулся назад, потянулся к ключу, висевшему на крюке и опутанном паутиной. Он снял его и обтер, провел по нему пальцем, как по чему-то необычному, торопливо сунул в карман. Прошел по комнате и выключил светящийся экран.
Прошел за ограждение трип-бокса, включил контроль аппарата и набрал код. Пристально посмотрел на канадский ковер, повернул рычажок и исчез.
Темнота между крошечными лампочками и пощелкивание сверчков в кабине.
Он вышел из шелтера и вздохнул влажный воздух. Большие раскидистые деревья; много травы на косогоре; мрачные приземистые и монолитные строения, сейчас темные, загораживают маленькие фонари в крошечных гротах: эти фонарики только поддерживают темноту; людей не видно.
Билли шел по тротуару, перешел улицу, спустился по склону холма. Кругом были сторожа, но он без труда избегал встреч с ними. В парке Балбоу до утра представлений не было, царила тишина. Фонари Сан-Диего и поезда на железной дороге были заметны с разных точек холма, но казались частью другого мира.
Он двигался бесшумно, стараясь оставаться незамеченным. Он подошел к палатке, где ему иногда нравилось проводить время, когда прошедший день приносил успех. Сейчас прогулка доставила ему больше удовольствия, чем прямой путь к месту назначения. Палатка была закрыта на ночь, трип-боксы в этом районе — тоже.