Мещеряков глубокомысленно потер пальцами подбородок.
— Ну и что? — спросил он, не дождавшись продолжения.
— Да ничего! Я же говорю, вспомнилось. Мещеряков брезгливо вытер палец с прилипшей к нему размокшей хлебной крошкой о бумажную салфетку, между делом подумав о том, что Илларион, видимо, все-таки начинает стареть. Вот уже и о бабке своей заговорил, хотя раньше узнать что-либо о прошлом капитана Забродова можно было только из его личного дела. Надо же, у Забродова — бабка! И бриться перестал, черт седой…
— Гадость какая, — сказал он.
— Это ты о чем?
— Да о тараканах же. Ну, и вообще… О жизни, короче говоря. Ты Сорокина давно видел?
Илларион, который в это время закуривал сигарету, искоса посмотрел на приятеля поверх привычно сложенных лодочкой ладоней.
— Давно, — сказал он, запрокидывая голову и выдувая в потолок толстую струю дыма. — А что? Опять вы вдвоем что-то затеваете?
— Ни боже мой, — поспешно ответил Мещеряков. — Просто, как ты говоришь, вспомнилось. По ассоциации с тараканами в щах.
— По-моему, Сорокин не похож на таракана, — задумчиво сказал Илларион. — Хотя его коллеги в массе способны навести на подобную мысль. Особенно те, которые из ГИБДД.
— Эти, скорее уж, клопы, — хмыкнул Мещеряков. — Кровососы придорожные. Но я тебе про другое толкую… Налей-ка, а то всухомятку как-то… не так, в общем.
Илларион налил. Полковник взял рюмку, зачем-то понюхал и снова поставил на стол, не притронувшись к коньяку.
— У Сорокина на работе скандал, — сказал он.
— Прямо как у тебя, — вставил Забродов.
— Не совсем. Знаешь, не хотел бы я сейчас оказаться в его шкуре. Представляешь, в городе завелся людоед.
— В нашем городе? — уточнил Илларион, не проявляя при этом никаких эмоций, словно каннибализм в средней полосе России был явлением привычным и даже обыденным.
Мещеряков назвал район.
— А, — сказал Илларион, — припоминаю. Там, по слухам, раньше какие-то сектанты кучковались. Чуть ли не сатанисты, кажется. В общем, место с историей. Хотя история в данном случае, скорее всего, ни при чем. Я всегда говорил, что в этих бетонных муравейниках кто угодно может сойти с нарезки.
— Но людоедство! — гадливо морщась, воскликнул Мещеряков. — Вот ты, например, смог бы съесть человека?
— Запросто, — не задумываясь, ответил Забродов. — Естественно, если мне придется выбирать между каннибализмом и поеданием, скажем, дождевых червей, то я предпочту последних. Но в безвыходной ситуации… В общем, смог бы. Разумеется, такого близкого друга, как ты, я бы есть не стал. Нашел бы кого-нибудь менее симпатичного и более упитанного.