Выйдя на площадь, он остановился, не обращая внимания на маячивший неподалеку милицейский патруль. Его взгляд словно прикипел к огромному, в полстены, рекламному щиту, с которого лучезарно улыбалась длинноногая загорелая красотка в бикини. Позади красотки синело теплое море с полосатыми пузырями надутых тугим бризом парусов. Красотка держала в руке трубку мобильного телефона, увеличенное изображение которого красовалось слева от нее. Над головой красотки была выведена надпись: «Весь мир в ладони с мобильной сетью „Эра“!» Ниже, на уровне загорелых колен, располагалось пояснение для особо непонятливых:
«Чтобы не отстать, нужно торопиться!»
— Если хочешь есть варенье, не лови хлебалом мух, — перевел эту надпись на привычный ему язык пассажир с чужим паспортом и нехорошо усмехнулся. Если бы владелец и президент правления компании «Эра» Юрий Валерьевич Рогозин сумел видеть эту усмешку, с ним бы случился инфаркт, поскольку сверкающий сталью оскал лже-Головинова предназначался персонально ему. Не будь на свете Юрия Рогозина, человек с волчьей физиономией ни за что не стал бы рисковать вновь обретенной свободой, воруя чужой паспорт и отправляясь в Москву. За Рогозиным числился старый должок, и теперь настало время платить по счетам.
Игорь Баландин вернулся домой.
Зона обошлась с Баландиным круто. Собственно, ничего другого он и не ожидал: тех, кто сидел по сто пятнадцатой, за проволокой во все времена не жаловали. Наслышанный о том, что бывает в таких местах с насильниками, Баландин держался тихо и незаметно, по мере сил и возможностей изображая глухонемого, но это не помогло. К нему присматривались неделю, а потом подстерегли в душевой и «опустили» со звериной жестокостью, на которую способны только зеки. Баландин отбивался молча, отчаянно и бесстрашно, но он был один, и огромный срок висел над ним свинцовой могильной плитой, лишая дальнейшее существование не только перспектив, но и какого бы то ни было смысла. Полуживого от побоев, с сильным кровотечением из ануса его доставили в лазарет. Он вышел оттуда через две недели, и все снова повторилось. Лежа на продавленной больничной койке с забинтованной головой, Баландин принял твердое решение покончить с собой, но потом ему вспомнилась перекошенная от ужаса физиономия Рогозина, и он понял, что не сможет умереть прежде, чем не посчитается с этим маменькиным сынком.
…Их взяли тепленькими — пьяных, обкуренных, в угнанной машине, в багажнике которой лежал еще не успевший остыть труп. Когда багажник открыли, Рогозин сделал круглые глаза и с огромным изумлением поинтересовался у милиционеров, что это такое — вот это, в простынях. «Это не наше», — возмущенно сказал он. «Да, — отлично понимая, что все напрасно, поддержал его Баландин. — Черт его знает, откуда здесь эта хреновина.» «Заткнитесь, уроды, — сказал им угрюмый сержант, освещая их мощным фонариком. — Вы же по уши в кровище. Как с бойни, ей-богу».