Она мотнула головой.
— Я слишком устала, Линялый. Ты просто скажи мне, если кто-то из них выйдет. Ладно?
— Выйдет, — повторил Линялый и вытер слюну рукавом. — Сказать.
— Верно, — кивнула она с улыбкой. — Спасибо, Линялый.
Линялый довольно хмыкнул и улыбнулся.
— Пожалуйста.
— Линялый, тебе самому в амбар лучше не заходить. Там кордгольдеры, и, мне кажется, тебе они не обрадуются.
— Да уж, — буркнул раб. — Следить, сказать.
Он повернулся и, шаркая ногами, побрел в направлении амбара.
Исана перепоручила старой Битте заботы о кухне, вернулась к себе в комнату и уселась на кровати, сложив руки на коленях. В желудке стояла неприятная тяжесть, и ей пришлось несколько раз глубоко вдохнуть и выдохнуть, чтобы успокоиться. С непосредственной угрозой ей удалось справиться, а на Линялого — при всей его бесхитростности и неважных разговорных способностях — вполне можно положиться. Он предупредит, если что.
Она переживала из-за Тави сильнее, чем когда-либо. Конечно, с Бернардом он в относительной безопасности, и все же беспокойство не давало ей покоя. Сосновые Лощины считались самым опасным местом в долине, но ее усталые чувства улавливали угрозу намного более серьезную. Какие-то тяжелые предчувствия витали в воздухе долины, какие-то стихии накапливали силу — стихии, по сравнению с которыми назревавшая над Гарадосом гроза казалась безобидной мелочью.
Исана прилегла на кровать.
— Пожалуйста, — устало прошептала она. — Великие фурии, пожалуйста, сделайте так, чтобы с ним ничего не случилось…
Тави понадобилось не больше часа, чтобы обнаружить след Доджера, но и потом легче не стало. Он шел по следу все утро и первые дневные часы, задержавшись только раз, чтобы напиться ледяной воды из ручья и перекусить сыром и солониной, которые предусмотрительно захватил с собой его дядька. К этому времени Тави твердо решил, что Доджер сполна заслужил свою кличку — Увертливый и что тот просто забавляется, заставляя их петлять во всех направлениях по бурелому.
Хотя мрачная громада Гарадоса и сделалась больше и темнее, окутавшись грозовыми тучами, Тави старался не обращать на нее внимания, сосредоточившись на деле. Время было далеко за полдень, когда он наконец догнал вздорного барана и его отару.
Он услышал овец прежде, чем увидел их: одна из маток жалобно блеяла. Он оглянулся через плечо на дядьку, следовавшего в нескольких десятках шагов позади него, и махнул ему рукой, давая знать, что нашел их. При этом он не смог сдержать довольной улыбки, да и дядька улыбнулся ему в ответ.
Доджер завел отару почти в непролазную чащобу колючих кустов в рост Тави и глубиной в добрую сотню футов. Тави высмотрел рога Доджера и начал осторожно пробираться к нему, по обыкновению громко разговаривая с вожаком. Доджер фыркнул и принялся рыть землю копытом, угрожающе выставив рога вперед. Тави нахмурился и сбавил скорость. Доджер весил никак не меньше четверти тонны, а овцы местной, горной породы, которую жители Пограничья ценили за рост и силу, позволявшие им защитить себя, в случае угрозы становились агрессивными. Не один неосторожный пастух поплатился за это жизнью.