Подскочил Колыванов к напарнику, хотел ему харю ногой разбить, только не вышло. Нога сквозь прошла, Толю от усилия крутануло вверх тормашками, под кинуло кверху. Совсем никакой массы тела в нем не осталось. Взлетел он, покачиваясь на вроде мыльного пузыря, упруго ударился о потолок. Хорошо не лопнул. Второй раз это было бы уже через край.
Тут дунул сквозняк, и лишенного плотности Колыванова понесло куда-то, как топор из села Кукуева, закрутило, пару раз подбросило, пронесло коридором и выдуло в открытую фортку. А там ночь, темнотища, ветер воет.
Внизу бежали трое из дежурного отделения, Пащенко, Скатов и этот, как его, Забибулин что ли, вторую неделю только работает. В полной сбруе, кобуры расстегнуты. Думают, козлы, террористов сейчас мочить будут.
– Козлы! – крикнул им Колыванов. – Там всех в кашу размазало!
Не услыхали. А он-то их слышал отлично.
– Оружие первым применять можно? – спросил у Пащенки новенький. И подумал при этом: "На пол упасть, и двумя руками, с локтевого упора! Как в кино!"
Санька Пащенко татарину:
– Сначала поглядим, чего там жахнуло.
Мысль же у Саньки при этом была трусливая: "Ну, как вбежим, а там снова шандарахнет?"
Эх, раньше бы так чужие мысли слышать. Вся бы жизнь по-другому пошла.
Но снова подул ветер, подбросил Колыванова вверх унес от сослуживцев.
Взлетел Толян в самое небо, над огнями взлетной полосы, над облаками. Там было черным-черно, как у негра в очке. И так же тесно, ни вздохнуть, как говорится, ни пернуть. Колыванов вспомнил научный термин: разреженность атмосферы.
Был он один-одинешенек, никто не выручит. Даже Сергей Сергеич. Где ему, его власть вся на земле осталась.
И от ужаса закричал Толя по-детски:
– Мама!
Однако сам себе рот зажал. Вдруг правда мамаша объявится, сука старая. Снилась тут недавно, головой качала.
Сама виновата. Семьдесят лет, а помирать никак не хотела, только зря жилплощадь занимала. Отдельная однокомнатная, второй этаж, балкон, санузел раздельный. Потом Колыванов квартиру за реальные бабки продал, семьдесят три пятьсот получил на руки. Что расследовать никто не станет, отчего старушка перекинулась, это он хорошо знал. Не первый год в ментуре. Ну, упала в ванной, башкой стукнулась. Много ли пенсионерке нужно?
Нет, не надо маму.
Он летел еще какое-то время, плотно стиснутый со всех сторон. Потом вроде забрезжило, засветлело.
Колыванов вылетел из облачной массы, и подъем прекратился.
Под ногами пружинила туча. Немножко прогибалась, как мох, но стоять было вполне можно.
Ночь осталась внизу, здесь же сияло яркое солнце.