* * *
Крепость стояла на высоком отвесном холме, господствуя над прекрасной плодородной долиной, прорезанной полноводной рекой Ильдаруни. Под защиту несокрушимых стен и сильного гарнизона собрались беглецы со всех сторон земли Урарту. Но именно они сыграли губительную роль в падении Тейшебаини. Мало того, что, сбежав от страшных ишгузов в панике, они эту панику посеяли и среди защитников крепости своими рассказами о свирепых кочевниках, но они еще и понастроили тьму легковоспламеняющихся лачуг и хижин для своего жилья.
В тревоге жила крепость. И днем, и ночью несли на стенах свою бдительную службу зоркие стражи. Тянулись томительные дни ожидания... Враг появился как всегда внезапно. Мудрый вождь ишгузов сначала дождался сбора урожая и, только когда он был засыпан в закрома, появился перед городом. Надо было думать, как прокормить прожорливую орду. Стояли ясные августовские дни, но они были черными для несчастных осажденных горожан и их защитников.
Мадий бесстрастно смотрел на мощные укрепления Тейшебаини, и весь он излучал непоколебимую уверенность в своих силах. Ни сильный гарнизон, ни, казалось бы, неприступные скалы его не смущали — ишгузы уже научились брать города и крепости. Вот он взмахнул своей тамгой, посылая в бой свою необузданную орду. Ишгузы ринулись лавиной. Со стороны их действия казались бессмысленными — они пролетали перед крепостными стенами и поворачивали своих коней вспять, чтобы снова лететь на крепостную стену, словно задавшись целью разбиться о них всмятку. Но это только так казалось... При каждом сближении с крепостью лавина исторгала зловещую музыку звенящих стрел. Тучи стрел с тлеющей и вспыхивающей на лету паклей. Подобно молнии, они разили стоящих на крепостных стенах защитников города, впивались в стены, балки, кровли... Первыми запылали лачуги и хижины, понастроенные беглецами со всей земли Урарту, затем огонь перекинулся на дома горожан, захлестнул храмовые постройки, и наконец языки пламени побежали по балкам и перекрытиям царского дворца... Пожар все разрастался, освещая багровым заревом жуткую картину всеобщей паники, мечущихся в страхе и горящих заживо людей и отражаясь кровавыми бликами в светлых водах Ильдаруни... Все смешалось: истошные крики людей, рев животных, треск и грохот падающих крыш и сводов, гулкие удары окованных железом таранов...
Мадий усмехнулся и насмешливо посмотрел на своего нетерпеливого брата — Токсара.
— Вот как раз настала твоя пора — может быть, жар пожарищ остудит твой горячий пыл.
Токсар, даже не дождавшись окончания речи Мадия, рванул вперед коня. Спешившись, он пошел во главе ишгузов на решительный штурм. Взметнулись тысячи арканов из сыромятной кожи с крючьями на конце, цепляясь за выступы и зубцы крепостных стен, накидывались приставные штурмовые лестницы, также с крюками на конце. На стены полез кишащий рой кочевников. Их обливали кипящим маслом, пронзали стрелами, раскраивали головы боевыми топорами, десятки, сотни, тысячи штурмующих летели с воплем вниз, но все новые и новые волны накатывались на крепостные стены и не было такой силы, чтобы остановить этот все сметающий на своем пути бушующий вал. И вот на гребне стен замелькали силуэты воинов Мадия... Теперь вниз летели, и тоже с воплями, тела защитников крепости. Спустившись вниз, ишгузы не бросились, как ожидали горожане, в город, а двинулись к южным воротам Тейшебаини и, перебив стражу, распахнули ворота настежь. Через эти ворота в город хлынуло все воинство Мадия.