Опасения Томирис были обоснованы, и это показал Великий Совет.
* * *
Когда царица, следуя скорее традиции, которая при Спаргаписе превратилась в пустую формальность, обратилась к Совету с предложением утвердить ее решение увеличить количество "бешеных"— личной царской дружины —с пяти до семи тысяч, то получила кздевательски-вежливый отказ.
С молчаливого согласия вождей Хусрау — вождь аланов, выступивший от имени Великого Совета, заявил, что нет надобности нести расходы на содержание семитысячной гвардии, когда преданные трону вожди готовы предоставить свои боевые отряды, которых будет много раз по семь тысяч, в распоряжение своей повелительницы — царицы Томирис, дочери благословенного Спаргаписа.
Сидящая на троне Томирис подалась всем телом вперед. Пальцы, судорожно стиснувшие рукоятку акинака, побелели от напряжения. Царица напоминала готовую к прыжку пантеру. Глаза ее мерцали.
Масла в огонь подлил вождь тохаров Шапур, буркнувший, что и в пяти тысячах дармоедов нет никакой надобности.
Хитрый Хусрау моментально почувствовал, что Шапур перегнул палку, и вожди, покоробленные его бесцеремонностью, могут склониться на сторону царицы, поэтому он поспешил сладкоречиво заметить, что славный вождь тохаров, вероятно, запамятовал: численность телохранителей царского дома была установлена еще при благословенной памяти Спаргаписе, и не подобает верным слугам престола лишать любимую дочь покойного царя охраны, соответствующей ее высокому сану.
Вожди согласно закивали бородами, которые Томирис со сладострастием повыщипывала бы все до последнего волоска. Ее душила злоба и пламенем обжигал стыд, но разум восторжествовал — сейчас она слабее этих подлинных властителей степей. С усилием овладев собой, она жестом отпустила вождей.
Великий Совет кончился поражением царицы.
* * *
В отличие от земледельческих держав, где монарх являлся высшей властью, считался воплощением бога на земле или, на худой конец, его сыном, и его воля, желания и даже каприз были законом для подданных, в кочевой среде верховный правитель — вождь, князь или царь — зависел от племенной верхушки. Пользуясь родовыми и патриархальными отношениями, поддержкой сородичей, каждый племенной вождь или старейшина обладал более реальной властью, чем правящая династия, которая чаще всего уже утратила связи с племенем, из которого вышли родоначальники династии. Конечно, и царь массагетов, тот же Спаргапис, расправлялся со своими противниками, но он не мог, подобно фараону Египта или царю Мидии, превратить по своему произволу в единый миг всесильного вельможу в полное ничтожество или послать его на плаху, а избрал для этого более сложный и извилистый путь, потому что самый захудалый вождишка, откочевав за пределы досягаемости, мог чувствовать себя в безопасности, а самый всемогущий сановник ничем не мог оградить себя от деспотического гнева, так как поместья и дворцы на кибитках не увезешь. Монарх земледельческих государств имел в своем распоряжении всю вооруженную силу страны, и при помощи армии мог подавить любую попытку противодействия масс своему господству, а у правителя кочевников под призрачной властью был народ-воин, где различие между воином и простым кочевником было тоньше волоска.